— Ничего. Сколько я у вас нахожусь?
— В клинике? — Доктор достал часы, — Шестой час. В девять вечера вас привезли, а сейчас… сейчас четверть третьего. Пополуночи.
Всего-то? Вабилову казалось, что он проспал больше. Годы. Полжизни.
— Но почему сюда?
— Клиника профессора Куусмяэ специализируется на астенических состояниях. Знаете, как много людей устали от перегрузки и страдают упадком сил? Наша клиника невелика, но в определенных кругах пользуется заслуженным авторитетом.
— И у меня — астеническое состояние?
— Несомненно. Впрочем, утром вас осмотрит сам профессор. А пока…
— Нет, — Вабилов надеялся, что доктор не слышит в голосе страха, — Я не собираюсь оставаться в вашей клинике.
— Но…
— Нет, говорю я. Или вы станете удерживать меня силой?
— Послушайте, — невозмутимо ответил доктор, — Таллинн — свободный город. И вы находитесь в клинике, не в тюрьме. Смею уверить, в хорошей клинике. Если вы не пожелаете пройти курс лечения — воля ваша. Профессор считает, что лечить имеет смысл лишь тех, кто желает излечиться. Он сам вам расскажет…
— Нет, — в третий раз возразил Вабилов. — Я уйду сейчас. Прямо сейчас, сию же минуту.
— Сейчас? Ночью?
— Да. Где моя одежда?
— В шкафу. Но… Ведь третий час!
— Значит, все-таки удерживаете?
— Разумеется, нет. Но как врач, несущий за вас ответственность, я настоятельно, слышите, настоятельно рекомендую остаться хотя бы до утра.
Вабилов раскрыл стенной шкаф и, не смущаясь присутствием доктора, начал одеваться. Часы, бумажник, документы — все было при нем.
— Ну, хорошо, успокойтесь, успокойтесь! — Доктор не пытался удержать его физически, не звал на подмогу, — Я протелефонирую в консульство. За вами пришлют автомобиль.
— Не нужно.
— Господин Вабилов! Клиника расположена за городом, в четырех километрах, в лесу. Не собираетесь же вы идти пешком?
— Почему нет? Я люблю гулять ночами. Или это опасно?
— Нисколько, но… Это невозможно!
— Еще как возможно! — Ни на секунду Вабилов не верил, что его и в самом деле отсюда выпустят, хотелось одного — покончить с надеждами и неопределенностью, — Где выход?
Доктор молча повел его — сначала в коридор, потом в холл.
— Вот аппарат. Если не желаете обращаться в консульство, возьмите таксомотор.
— Таксомотор? Хорошо.
Доктор подсказал нужный номер.
— Таксопарк «Виру», — отозвались в трубке.
— Пришлите мотор в…
— В клинику профессора Куусмяэ, — помог доктор.
— Будем через пятнадцать минут.
— Я встречу вас на дороге.
Доктор смотрел неодобрительно.
— Вы прекрасно можете подождать и здесь. Четверть часа. Попьете чаю, успокоитесь.
— Покажите лучше дорогу в город.
— Покажу, — Доктор накинул плащ поверх халата, — Извольте.
В безветрии холод не чувствовался, и дрожь была нервной, тревожной.
— Вернемся? — в последний раз предложил доктор.
— Нет.
Они вышли за ограду — высокую сплошную каменную стену. Фонари светили вдоль шоссе до самого города, мерцавшего вдали за пеленой начинающегося тумана. С моря ползет.
— Всего хорошего, — попрощался Вабилов. Доктор не ответил, только покачал головой.
Столбы стояли редко, и тьма, отогнанная от фонарей, меж ними густела, застаивалась.
Вабилов оглянулся. Клиника, трехэтажное здание, высилась над оградой. Доктора не было, ушел. Что ему.
Куда идти? Он и не думал, не позволял себе думать о том, что будет «потом», после выступления, иначе и не решился бы. Вернее, думал, как без этого, но представлялось, что никакого «потом», во всяком случае, «потом», зависящего от него, не будет. Пуля снайпера в конце выступления казалась наиболее вероятным и желанным исходом. Он слишком наивен. Хуже — смерть долгая, а клиника — как его, профессора… Куусмяэ? — могла быть первой ступенью этой долгой смерти, могла, но вот выпустили, и что дальше? Бежать? Куда и как? Сесть на паром в Стокгольм?
Мотор не появлялся. Дорога оставалась пустой и тихой, даже собственные шаги слышались глухо, неотчетливо. Туман.
Он пошел быстрее, дрожь не отпускала, напротив, уже и разгорячился, кажется, но зубы приходилось стискивать, чтобы не выбивать дроби.
Странное эхо, откуда-то сбоку и сзади, передразнивало его шаги, передразнивало неумело, то отставая, то забегая вперед. Вабилов остановился, а эхо еще несколько мгновений шло.
Отпустили? Разве? Почему он так решил? Глупый, маленький мышонок.
— Эй, кто там? — спросил он нерешительно, надеясь, что все ему — почудилось.
Эхо ответило крадущимся шажком.