Я делаю что-то, но совсем не то, что хочу, а лишь то, что может сделать каждый.
Кому-то выпадает жить и создавать ситуацию. Кому-то – слушать, видеть, размышлять.
А я люблю покой. Поэтому и самоустраняюсь. Никто не узнает – кто я и что я. Просто единица или, как принято выражаться в научной литературе, сторонний наблюдатель. Я только слушаю, думаю и молчу.
– Согласно буддийским верованиям, существуют различные круги ада. Но, в общем, ад можно разделить на три круга: дальний ад, ближний ад и ад одиночества. Помните слова: “Под тем миром, где обитает все живое, на пятьсот ри простирается ад”? Значит, еще издревле люди верили, что ад – преисподняя. И только один из кругов этого ада – ад одиночества – неожиданно возникает в воздушных сферах над горами, полями, лесами.
Последняя пассажирка восточного рейса прошла наверх в зал ожидания аэропорта. Макс сверлит взглядом ее черную спину, раздраженно рассматривая слишком узкую юбку и слишком толстые ноги. Ее волосы слишком рыжие, а сумка, вяло болтающаяся в расслабленной руке, слишком бесформенна и потерта. Последний пассажир не должен быть таким. Макс пытается подобрать слово: “Последний пассажир не должен быть таким... таким обыденным”. Вот. Но, наконец, женщина уносит и свои толстые ноги, и свои рыжие волосы.
Все. Проводы закончены, и Макс поворачивает в сторону кафетерия.
Здесь, сидя за чашкой мутного кофе, он думает о том, что остался совсем один, а это значит, что не нужно спешить домой.
Он смотрит на черную, покрытую мутной пленкой жидкость и встряхивает чашку. Муть раскалывается на ровные квадраты и напоминает рассохшуюся на солнце глину...
– Но это же так просто, Маргарита. “Джая, джая, Кали ту!” Два человека двигаются в одном ритме: “Джая, джая. Кали ту” и их обволакивает общее поле. В этот момент они становятся одним существом, сгустком энергии, плотным, как протеин. И тогда вдвоем они могут все... Это такая власть... Марго, Марго, почему ты меня не слушаешь? Повернись чуть-чуть к свету, самую малость. Не так. Подожди, я сам поверну твое лицо как надо. Такое освещение, по-моему, лучше. Да, так на чем я остановился? Вот ты говоришь, что культ Кали – это кровавые жертвы и все такое прочее. Мне просто смешно, когда ты так рассуждаешь. Начать хотя бы с того, что об этом, практически, ничего не известно. Я ни за что не поверю, что ты читаешь эти бульварные книжонки с завлекательным названием “Тантра”. Вон их сколько наплодили. Еще бы. Культ Кали запрещен, уничтожено все, что имеет к нему какое-либо отношение, а красивое слово “тантра” осталось. Вот и пишут всякие там писатели свой собственный бред, и трактуют это как кому удобно, вместо того, чтобы честно сказать: “не знаю, что и как там, у индусов, а я просто хочу трахаться”. Так нет, им еще и религию подавай, чтобы, значит, “покрасивше” было. А нам с тобой ни к чему религиозные привязки. Религия – всегда несвобода. Какие-то нормы, законы. Ужасные законы, которые просто невозможно не переступить. Искусство – вот единственно верный закон. А Кали – Кали это любовь, это поэзия, и это возможности, каких свет не видывал. Сейчас ты начнешь говорить, что я давлю на тебя пошлой терминологией экстрасенсов. Впрочем, так ли необходимо всему давать имена? Пусть это называется Тантрой, магией, свободой, равенством, братством, – все равно, не вместишь ни в одно слово того, что есть на самом деле. Наверное, это просто любовь. Но такая любовь, Марго, что равной ей и быть не может. Когда ты остаешься один, а ведь рано или поздно, каждый оказывается в одиночестве, ты чувствуешь, что в твоей груди, в самом центре, – живет второй. Ты знаешь каждый его шаг, видишь все его мысли и совершаешь с ним вместе все его поступки. Словом, живешь его жизнью, в то время как он живет твоей. Ты меня понимаешь? Конечно, ты меня понимаешь.
Маргарита, подбородок опусти, пожалуйста. Хотя, лучше я сам поправлю. Чудненько. Хорошо сегодня пишется. Очень удачная картинка. Ты прекрасно позируешь, мой ангел.
Так вот. Ты всегда с этим человеком. А как же иначе? Ведь любовь эта была предопределена свыше, потому что всякая любовь посылается нам свыше. И другое существо, выпив тебя до капли, отдало взамен всего себя. До чего же я красиво говорю, с ума сойти! А самое страшное, Марго, что все это не может быть правдой. Это странно, что если красиво – то ложь, а правда...