— Держи, — поставила я тарелку на пол рядом с Эстель. — Можно мне с тобой?
— Да.
— Знаешь, когда я была такая, как ты, я любила машинки. Мой папа хотел сына и даже не думал покупать мне хоть одну куклу из-за ненависти ко мне. Но знаешь, это не имеет значения. Новогодние праздники скоро, и мы с тобой будем лишь вдвоем.
— Мама, — улыбнулась она. — Мы будем вдвоем.
— Я люблю тебя, малышка, — поцеловала я ее, обнимая. — Мы будем счастливы.
Прозвучал стук в дверь, и я направилась открывать. За дверью стояли все мои подруги. Я улыбнулась и поставила одну руку на пояс, опираясь на дверной косяк.
— Вы что тут делаете?
— Привезли тебе игрушки и новогодние украшения, — ответила Донна, проталкиваясь в квартиру смешной походкой.
— А что дальше? — смеясь, закрыла я за всеми дверь, когда они все были внутри.
— А дальше зима, — пожала плечами Ева. — И мы все будем вместе. И будем тут. Потому, что при всей любви к Нью-Йорку, этот день благодарения, который, кстати, завтра, и новый год через месяц, мы любим твой дом, который в двух часах езды от NY.
— Папа придет? — спросила Эстель.
И я на мгновение застыла. Как я могла ей объяснить, что ее отец полный мудак, которого я люблю и который не приедет на день благодарения и новый год, чтобы встретить их со своей семьей?
— Милая, я думаю папа приедет. Ты скучаешь по нему?
— Да.
Ну вот. Я впервые солгала своему ребенку. Как и все матери.
— Что ты чувствуешь, когда он рядом с тобой? — спросила Долорес.
— Я счастлива. Всей душой, — улыбнулась я. — Но сейчас я так же счастлива.
И это была правда. Когда все ушли спать, а в этом доме было достаточно комнат, и Майкл действительно постарался с ремонтом, я также отправилась в спальню. Засыпаю я моментально, и все было бы хорошо, но есть одна проблема — в четыре утра я встала и смотрела в потолок, планируя свой завтрашний день. Приготовить отбивные и курицу. Или лучше утку? Устроить Эстель в садик, и у племянницы или племянника Евы день рождения, на который мы приглашены, и нужно купить подарок. Да, сначала нужно узнать это мальчик или девочка. И да, бублики. Затем я пришла в комнату к своей дочери и, поцеловав ее, укрыла одеялом. Потом пошла в душ, надела джинсы и вязанный свитер. Это было так по-домашнему. Особенно, когда после я приготовила завтрак на всех.
— Как вкусно пахнет, — вышла Эбби первой ко мне. — Потрясающее утро.
Она гладила свой живот, и моя улыбка не сказала ей: «все будет хорошо». Скорее наоборот, я пугала ее своими отношениями с ребенком. Вечным отсутствием и оружием. Кроме того, она видела все это в своем детстве.
— Ты хочешь сказать, что это трудно, да, Стейси?
— Что ты имеешь ввиду? — наигранно засмеялась я.
— Я не дура. И знаю, что ты еле справляешься со своей работой и одним ребенком, а у меня сутками загруженные дни и будет целых два ребенка. Но я буду любить их.
— Как любишь их отца? — налила я сироп нам обоим на блинчики. — Знаешь, ты можешь любить человека, которого ненавидишь. И я знаю, о чем говорю. И материнство — это сумасшествие, но пройти это стоит.
Мы все оделись и отправились в ТЦ. Везде был запах праздников. Елки, гирлянды и детский смех. Эстель была ребенком, пусть и не родилась в совсем обычной семье. Она ждала Майкла. Так странно, она помнила, даже когда мы не стоили того. Она смеялась, и я не могла отвести глаз от ее улыбки. Было полно народу, но несмотря на то, что было трудно протолкнуться, это праздничный хаос дарил хорошее настроение. В какое-то время моя дочь повела меня в магазин игрушек, и мне так нравилось покупать ей все это. Эти вещи дарили ей столько радости. Она захотела девчачье lego, которое произвело на меня впечатление, кстати говоря. Там были горки для девушек и пальмы для их пляжа. Я также вспомнила lego, но в моем подростковом возрасте оно предназначалось лишь мальчишкам.
— О чем ты задумалась? — спрашиваю я у Эстель, когда она рассматривает наборы.
Рядом стоял мальчик лет шести и, повернувшись ко мне, ответил:
— Она маленькая. Такие, как она, еще ни о чем не думают.
Я рассмеялась и присела рядом со своей дочерью, обнимая ее. Она так хорошо пахла. И в этот момент я вспомнила, как моя мама подарила мне медальон на цепочке, повесив на руку, как оберег. Она посвятила его и говорила, что он всегда будет меня охранять. Я сделаю то же самое. С появлением Эстель многие поступки моей матери стали мне понятны. Я даже не знала, что могу кого-то так любить.
— Я люблю тебя, Эстель. И я обещаю тебе безопасный дом и любовь людей, любящих тебя, несмотря ни на что.
— И я люблю тебя, мама, — ответила моя дочка, обнимая меня.