Мне хотелось сказать: «Знаешь, до момента с Мексикой, я все время думала, что ты вернешься, и что-то изменится. Когда узнала, что беременна не могла понять, что чувствую. И в тот момент мне нужен был ты, ведь это был наш общий ребенок. Ты должен был сказать мне, что все будет хорошо и покупать клубнику ночью. Мне нужно было знать, что я важна, как женщина, а не инкубатор. Но когда ты больше не звонил и не писал, пока сам не узнал, что я в положении, я поняла, что не была нужна тебе. Мой ребенок, это только мой ребенок, и ничего общего у нас с тобой нет». И потом он ответил бы, что она его точная копия, у меня все равно был бы ответ. Я бы сказала, что ты потерял право быть ее отцом, даже не заработав его. Сказала бы, чтобы Майкл уходил из нашей жизни и никогда больше не возвращался. И как бы я не хотела проговорить это, все, что я ответила было:
— Месть не требует спешки, — отошла я от него. — Я медленно уничтожу все, что тебе дорого, когда ты меньше всего будешь этого ждать.
— Ты о ком? — нахмурился он.
— О себе, Майкл. Что бы ты ни делал, я для тебя пол мира, и я уничтожу себя. А этим уничтожу и тебя.
— Ты полоумная, — смотрел он уже с презрением.
— Спасибо, — улыбнулась я саркастично. — Комплименты принимаются с благодарностью.
— Когда ты злишься, я начинаю влюбляться.
— Твоя ошибка.
Я захлопнула дверь перед его носом и спустилась вниз с другой стороны. Наверное, хотеть секса на первом свидании — нормально. Хотеть добиваться — нормально. Давать сразу — нормально. Не давать до свадьбы тоже нормально. Ненормально только одно — требовать от людей, с которыми у вас не совпадают взгляды на жизнь, соответствовать вашим вкусам. Да, и я не смогла заставить Майкла соответствовать моим.
Кто-то сказал: «…и ее смех, в котором словно изливалась ее душа — смех женщины, идущей рядом с любимым человеком, который избрал ее среди всех других женщин, ничто в мире не сравнится с этим смехом».
Глава 17
Каждый совершает ошибки. Ошибки неизбежны. По факту, из этого и складывается вся наша жизнь. Да, конечно, я понимал, что прошлое не покинет меня до конца, но я хотя бы буду делать вид, что оно больше не является частью меня. Ради дочери и Стейси. Можно было бы сказать, что я чувствую к ней так много. Но на самом деле все, что я чувствую к ней сейчас — это любовь. И ничего больше. Она самое лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь.
Я помню, как раскладывал ее характер по полочкам. Как говорил о ней сам с собой. Ее характер всегда ассоциировался для меня с энергичностью, темпераментностью и самой жизнью. У нее есть все, чтобы добиться успеха: внешняя привлекательность и жесткость нрава. И еще она прирожденный психолог, ведь всегда знает слабости всех окружающих, но в то же время пытается им помочь. Она так хорошо владеет своими ими, что на ее лице никогда не отразится ни волнение, ни замешательство, лишь скользнет сочувственная улыбка, если она не будет знать, что сказать. И на самом деле мне это нравилось, очень. Я уважал это и даже восхищался. Она очень правдива, презирает ложь и никогда не опустится до лести. Ее не следует критиковать, особенно публично: она все равно не признается в своей ошибке, но и справедливости ради, следует сказать, что ошибалась она крайне редко.
Я улыбался, вспоминая, когда она злилась на меня, или когда смеялась, и ее лицо преображало невозможную беззащитность. А я стал злодеем в ее истории, пусть и все, что делал — пытался защитить.
Эс написала, что я могу приехать сегодня на обед в честь Дня Благодарения. Войдя в гардеробную, я выбрал синий костюм, который надевал на первую встречу со Стейси. Завязал шнурки на коричневых туфлях в стиле Casual и, возможно, впервые в жизни решил откинуть галстук в сторону. Я решил в любом случае заехать за розами для нее и за подарками для Эстель. Я знаю, что Эс сделает все, чтобы защитить нашу дочь, ведь за этим непробиваемым жестким фасадом она была всего лишь юной сломленной девушкой. У меня была уникальная способность делать ее счастливой, но я редко ею пользовался. Она умела это. Умела кидать, выбрасывать, расставаться, втаптывать в грязь, размазывать по стенкам, ударяя об что-нибудь твердое, и ты становишься при смерти, и ходишь как зомби. А потом она умела возвращать. И самое страшное — к ней всегда хотелось возвращаться.
Я продал свою машину и купил BMW 5 Series. И, несмотря на ее схожесть с предыдущей моделью, эта обладала парковочным автопилотом, системами распознавания жестов и полуавтономного движения. Впервые в жизни я не был для себя в приоритете. Я хотел удобства и комфорта для своей семьи, а не пафоса для себя.