— Стейси...
— Вот и она, — качнула я головой, перебив его. — Тут можно поесть.
Мы сели за столик, и официантка всем своим видом показывала нам, что не рада нашему появлению. Хоть мы и сделали заказ лишь на пиццу и воду с лимоном. Точнее, я сделала, а Майкл лишь сказал: «Мне то же самое».
— Ты видишь, как она смотрит на нас? — спросил он, когда девушка ушла.
— Я не монета, чтобы всем нравиться.
— И ты ничего не скажешь? — находился он в замешательстве.
— Я только недавно поняла, что не имею права унижать людей, — подперла я голову рукой. — Что бы они ни делали и как бы ни жили.
— Знаешь, мне всегда казалось, что твоим единственным минусом был цинизм. Ты была очень опасна, когда тебе было больно. Могла легко уничтожить все вокруг, хоть и уничтожала себя мыслями об этом. Люди думали, что могли ранить тебя словами, но потом ты разрывала им всю душу, пусть и плача где-то в углу. Это был единственный минус твоего цинизма и самолюбия, — на несколько секунд он замолчал, а затем из-под опущенных век, снова продолжил: — Но сейчас ты кажешься более спокойной. Умиротворенной. Ты наконец-то моя Стейси.
— Я не твоя, — лишь тихо сказала я.
— Нет, моя.
— Я думала над состоянием счастья, и мне кажется, я терялась, как и все, собственно, — принесли нам еду, и я замолчала, пока официантка снова не ушла. — Я думала, что приду к счастью, как к конечной цели. Однажды, буду любить, буду любима, куплю дом, машину, рожу себе еще одну девочку, мы будем путешествовать и обеспечу им будущее без моих врагов. Вот все это будет, и тогда я приду к конечной станции счастья. Но когда ты пришел на обед, а затем мы убрали еще одного человека, я поняла, что была счастлива. Счастье — это состояние, а не конечная станция. Это как быть уставшим или голодным...оно не вечно. Оно приходит и уходит, и это нормально. И на мой взгляд, если бы я поняла это раньше, чаще бы испытывала его.
Майкл не ответил ничего. Он просто смотрел на меня и ел. Ел и смотрел. Он не мог поверить. Кажется, я и сама не верила, что начала многие вещи настолько по-другому воспринимать. Все, что на самом деле мне было нужно — моя семья. Моя дочь. Мои друзья. Мой Майкл. Спокойствие. Это фактически и сделало меня свободной от состояния вечного горя, от которого я не могла избавиться.
Однажды, одним солнечным утром или поздним, дождливым вечером в твою голову забредет мысль о том, что весь этот мир, все происходящее в нем, не стоит и капли твоих нервов. Ты неожиданно поймёшь, что все случается тогда, когда должно случится. Что люди, которые рядом, не вечны, что ты не вечен. Ты поймешь, что все бессмысленно, ты тратишь свое время неправильно. Ты мечтаешь о том, что не случится. Печалишься о том, чего не исправить. Ты забиваешь голову ненужным мусором, пустым. Ты поймешь, как много слов ты бросил на ветер и как много слов принял слишком близко к сердцу. Поймешь, как много чужих людей пропустил через свою жизнь, как через коридор, а сколько родных душ отправил восвояси по своей глупости. Поймешь, что нужно меняться. Нужно не принимать все близко к сердцу, ничего не ждать и ни о чем не жалеть. Должное придет, случившееся — неизменно.
— Ты чертовски сильная. Ты чертовски фантастическая. Ты чертовски умная. Ты чертовски вдохновляющая для меня.
— Секс наших душ сейчас слишком хорош, — улыбаюсь я, говоря ему прямо, что знаю, чего он добивается. — Не стоит это прерывать, ведь телам не известны такие позы.
И как бы я не говорила, что мое сердце занято самым важным — качанием крови, это все чушь. Я хотела быть сегодня всецело с Майклом и сделала то, чего боялась больше всего. Наверное, только когда перестаешь бояться, начинаешь получать наслаждение. Это была эпическая поездка домой на машине, которую мы словили попутно, выйдя из пиццерии. Старый седан завез нас буквально за пять минут. Майкл взял меня за руку, и мы побежали домой. Да, приятно оставаться воспитанным человеком, несмотря на желание стоять под деревом и стонать. Не те года уже, сказала бы я раньше.
— Мисс Фостер, — целует он мою шею, пока я открываю входную дверь. — Вы должны мне секс.
И как только дверь щелкает, он берет меня на руки и несет на второй этаж. Я держу его шею и не перестаю улыбаться. Майкл ставит меня на ноги возле кровати, пока его руки расстегивают пуговицы пальто, и он снимает мой топик через голову. Затем толкает меня на кровать, снимая сапоги и джинсы. Его рот ни на секунду не покидает мой, и когда он накрывает меня своим телом, мои костяшки пальцев прижимаются к его животу, пока я пытаюсь расстегнуть его джинсы, спешно стягивая их вниз. Пояс его боксеров оттопыривается из-за размера его члена, и Майкл отрывается от меня буквально на секунду, чтобы освободить себя самостоятельно, снова возвращаясь ко мне. Все смешивается воедино. Мир улетучивается в одну секунду, когда я чувствую тепло его голого тела, и горячая кожа скользит по моей. Его твердые мускулы такие сексуальные. Его все время хочется касаться, и я с ума схожу от желания. Везде, где он прикасается ко мне, я горю. Мы не перестаем целоваться. Кажется, я никогда не смогу остановится. Я так изголодалась по нему. По ощущениям, что он дарил мне все время. Его руки движутся между моих ног, и я раздвигаю бедра, предоставляя ему лучший доступ. Сейчас. Я хочу его прямо сейчас. Жестко. Быстро. Но вдруг он замедляется, посасывая мою нижнюю губу, затем приподнимает голову так, чтоб его предплечья упираются по обе стороны от моей головы, пока Майкл смотрит мне прямо в глаза.