— Вас-то кто учил? — упавшим голосом спросил кадет, горько мучаясь, что его обскакала юбка.
— Батюшка. Он говорит, что благородная девица не должна уступать своему будущему избраннику ни в чем, кроме природной женской слабости. Только… мы оставляем здесь Бези, Лару и Хайту — хорошо ли это с нашей стороны? Я с ними связана клятвой.
— Ну, Хайте вы сказали, чтобы оставалась дома — вроде она послушная девчонка. Сидит себе и гладит свое чудище. А Лара с Бези — уверен, они в безопасности, — убежденно сказал Огонек. — Принцу медиумы нужны как воздух. Им ничто не угрожает!
Пляска смерти
— Ты боишься? — вполголоса спросила Лара у Бези.
— Не очень, — ответила девушка растерянно. — Я родилась под землей. Там не страшно.
— А мне туда совсем не хочется, — призналась Лара. — Почему все так сразу? Нас даже не судили. Просто он сказал от злости, не подумав… Я же честно говорила! Если он мятежник, должен сдаться императору, а он на нас набросился…
— Говорят, он был плохим мальчишкой, — озиралась Бези, будто старалась перед дальним путешествием запомнить парк, в котором столько прожила. — Любил заводные игрушки, а когда они портились, он их разбивал об угол. Вот и с людьми так же.
Деревья казались необычайно свежими. Они дышали и помахивали ей ветвями, провожая, а листва была такой яркой и сочной, что Бези могла различить каждую жилку. Даже травинки выглядели как живые волосы на теле.
— Он тебя любил? — Лара перешла на доверительный и осторожный шепот.
Все, что касалось любви, сильно волновало ее после девичьего посвящения, хотя она старалась не показывать, что нежности ей очень интересны — смеялась и вышучивала тех, кто принимал ухаживания ребят.
Но теперь, перед концом, надо успеть — выспросить ту, которая уже бывала с парнем. И с каким! Лучший жених империи…
Хоть он злодей, но дьявольски хорош. Девчонки из прихода Радуги Приморской в Гагене даже дрались из-за того, кто красивее — принц Церес или астраль-поручик Барек, который первым облетел вокруг Мира по орбите. И неважно, что обоих они знали только по картинкам — настоящая душевная любовь так велика, что можно по картинке обмирать и целовать ее под одеялом.
— Не знаю, как это называется — любовь или иначе, — сумрачно отозвалась Безуминка. — Ему нравятся тонкие и стройные. Я оказалась в его вкусе. Только молчаливая. А птичка должна петь.
— Что значит — петь?
Бези взглянула на Лару и вдруг поняла, что любознательная Ласточка не узнает, как поют, запрокинув лицо, жаркое от поцелуев. Это останется для нее сладкой тайной.
— Петь без слов. Он научил меня.
— Он ласковый?
Отвернувшись, Бези беззвучно заплакала.
— Я не хотела тебя расстроить!
— Ласточка, какие мелочи!..
— Он просто шикарный повеса, — поделился шедший слева Тикен. — Куролесить начал раньше, чем в Бургон вселился. Спросить у старослужащих — такого порасскажут… Девка, что лежит на льду у Картерета — тоже его птичка. Принц многих осчастливил, только всем недоля вышла — кто в монастырь, кто под поезд.
— Ты, пингвин чешуйчатый!.. — вскипела Бези в слезах. — Яма рядом, а он принцевых девок считает! Молился бы лучше!
— Успеется, мне еще пива не подали. А ты, зная, какой он непостоянный, давно бы перестала ждать, когда в покои позовет. Я, между прочим, не навязывался, силой не волок, а честь честью ухаживал, хоть ты меня лаяла всегда…
Бези набрала полную грудь воздуха, чтобы выругать Удавчика как следует, но вместо брани получился долгий, с ноткой стона, вздох.
С перекошенной кровоподтеком рожи прапорщика на нее смотрел правый — добрый, сожалеющий и нежный — глаз.
«А ведь правда…»
— …но я тебя за все прощаю!
— Спасибо пребольшое, — с ядом поблагодарила Бези. — Мы в расчете.
— Надо было ванну пожелать. — От крайнего душевного смятения Лару повело на болтовню. — Там можно подольше поплескаться.
— И семеро с карабинами вокруг, — поддакнул Тикен.
— Да-а, ваш полк все норовит иметь задаром!
— Фу, — поежившись, дернулась Лара, — я позабыла про жандармов.
Забыть про них можно было лишь со страху — конвой топал сзади, держа карабины в руках, а следом шагало сборное отделение — те, кого подвахтенный поручик смог согнать в расстрельную команду. По случаю общей тревоги пришлось брать всех незанятых, включая легкораненых и арестантов — так отделение возглавил Сарго с перевязанной башкой, а в строю шел битый по морде унтер Валган, разукрашенный точь-в-точь как Удавчик. И корнет, и унтер выглядели впятеро мрачнее туч, которые сгущались над Бургоном.