— Страшно было?
— Мрак. Наша самоходка в упор дала по черепахе. А та как шибанет лучами!
— Давай скорее поправляйся! Придешь, расскажешь.
— Нас завтра увозят.
— Куда?
— Не говорят. Жандармы прибыли, будут охранять. Здесь опасно.
— Тебя, наверно, в звании повысят!
Попасть в лазарет было всегда заманчиво. Этот монастырский корпус стоял в стороне, туда не пускали. Мало кому удавалось там побывать, потому что смолоду все здоровые как кошки. Но уж кто полежал в лазарете, те вспоминали и облизывались:
— Там такие сестрички ухаживают, прелесть. И подушку подоткнут, и с ложечки напоят. Есть даже дворянские дочки, с особого корпуса. Руки нежные-пренежные, как шелковые, а голоса будто хрустальные.
Огонек едва не подпрыгивал от нетерпения на носилках, предвкушая новые неслыханные впечатления. Ларита то являлась ему в воображении, то исчезала, а голова кружилась, или от ушиба, или от волнения.
— Кадет, вы можете подняться? — пропела милосердная сестра, вся в белом и черном, как монашка.
Огонек кивнул и ответил:
— Нет, ноги не держат.
— Мы вас переоденем в лазаретную одежду.
«О, ни за что! Давайте скорее!» — Он зажмурился. Сейчас они притронутся. Ай! Вот, притронулись. А почему так крепко?
Он распахнул глаза. Птички-сестрички сгинули, его раздевала сильная сухощавая тетка, годившаяся ему в бабушки. Левый глаз ее отсвечивал бельмом. Огонек икнул от ужаса.
— Вы… кто?
— Сестра Мана, — твердым мужским голосом ответила черно-белая дама. — Не смущайтесь, кадет. Вот ваши подштанники.
За ширмой тонко хихикнули. Красный от стыда, Огонек стремительно натянул белье и стал путаться в завязках. Пижама, халат, тапки, готово!
— Сестра Эрита, проводите кадета в палату.
— Я помогу вам, — тихо молвила черно-белая девчонка, поддержав его под руку.
Огоньку казалось, что небесный дух ведет его в рай. Только у духов из обители громов могут быть такие изящные руки и лица, словно с иконы. А какая осанка, с ума спрыгнуть. Идет, будто плывет, фигура под одеждами рисуется: одно, другое обозначится и тут же спрячется, как нарочно для соблазна. Глаза желто-карие, а из-под чепца чуточку выбилась шатеновая прядка. Губы тонко прорисованы, прямо горят темным огнем и будто скрывают улыбку.
— Эрита, как вас здорово зовут, — выдохнул Огонек, пошатываясь от блаженства. — Как принцессу.
Милосердная сестра потупила глаза, но все-таки стрельнула взглядом из-под ресниц.
— Вы лучше молчите, а то упадете в обморок.
«Эрита, Ларита, все в башке перепуталось. Мамочка, пропадаю!»
— Я буду за вами ухаживать.
Он разинул рот, но слов не нашел.
— Только ведите себя достойно.
— Я, да, слушаюсь!
— Скоро я принесу вам кушать.
— О-о… вот рука. — Огонек согнул руку, потряс висящей кистью. — Будто отнялась. Покормите?
— Вы левша?
«Не ту руку показал, дурила».
— Да, правая тоже.
Она покачала головой.
«Не верит!»
— Вы кандидат в младшие офицеры, — терпеливо заговорил желтоглазый ангел, пряча улыбку. — Вам нельзя ребячиться. Даже если вы очень молоды.
— А вы красивая, — выпалил Огонек.
— Я знаю.
— Можно как-нибудь поговорить через эфир.
— Я левитесса, а не медиум, — спокойно ответила сестра Эрита, открывая дверь палаты. — Буду очень вам признательна, кадет Хавер, если вы не станете шутить о том, приятно ли взлетать по ночам.
— А как оно в самом деле? — Огонька разобрало. Раз уж она сама заговорила! — Можете на меня положиться, я никому не передам, слово воина.
Девчонки-лунатички не слишком откровенны. Если какую при луне поднимает с кровати, это значит, что за ней пора ухаживать. Начав летать, они становятся загадочными, поджимают губы и так далее.
— Надеюсь, вы знаете цену словам, — промолвила Эрита, испытующе глядя на Огонька. Затем удалилась, развевая черно-белые одежды.
«А можно так, чтоб сразу две девчонки нравились?» — в тоске спросил у бога Огонек, но Громовержец не ответил.
«Как вырвусь в церковь, погадаю у алтаря Девы-Радуги, на кого выпадет» — в отчаянии решил он, словно еретик или язычник. С чем и повалился в кровать, ждать возвращения сестрички.
Поесть горячего! Поглядеть на нее! Больше ничего не надо.
Валган не вернулся.
Второй унтер ушел поглядеть, куда пропал напарник, и тоже как сквозь землю провалился.
Лара улыбалась мстительно и злобно, время от времени слизывая кровь с губы. Она слышала, какой разговор шел за входной дверью и чем он закончился. Молодец Удавчик, что не сразу обруч снял!