Они здесь! Их искали весь день, обшарили парк и окрестности, а они прохлаждались в коттедже вещуньи. Ну, теперь дело в шляпе!
В уме Тикена замелькали сладкие видения: серебряные унции, червонцы, кредитки Имперского банка с двойными драконами и патент о производстве в корнеты. Или сразу в поручики? За такую находку Его Высочество наградит не скупясь.
Между тем замершие девушки перевели дыхание.
Лара поспешно соображала: как их развести? Если парни откроют пальбу, того гляди попадут в безоружных.
Надо сделать, как мать, когда спьяну чуть не подрались дядьки Рубис и Диль. Отвлечь мужиков на пустяк, пусть расслабятся.
— У меня твой платок, — негромко сказала она, стараясь выговаривать слова как можно отчетливей. — Я хочу вернуть платок, спасибо.
Чепуха, прозвучавшая среди опасного молчания, сработала словно булавка, проколовшая воздушный шарик. Пшшш, и напряжение сошло. Оба вооруженных дружно уставились на Лару.
— Какой, к дьяволам, платок? — пробормотал Удавчик.
— Тот, которым ты мне руку перевязывал. Он больше не нужен. Бези дала мне бинт. — Подняв руку, Лара показала Тикену обмотанное запястье.
— Хайта, мигом под одеяло. — Наконец и у Лисси столбняк прекратился. — О боже, Касабури, переведи ей.
— Она спросила, почему, — процедил воин, опустив дуло в пол, но продолжая следить за Удавчиком.
— Куда я могу поставить цветы? — спросил Тикен с наигранной небрежностью. — Здесь должно быть красиво. Тем более, ты собрала целый цветник девчонок.
— Потому что нельзя валяться при мужчинах почти голой.
— Но она так привыкла.
— Ваза слева от тебя, если ты незрячий, — выговорила Безуминка. — На столике.
Хмурясь, Хайта пошла по ложу на четвереньках, отыскивая вход под одеяло.
— А что это за клоун размалеванный завелся у тебя? — кивнул Удавчик на пилота, кое-как одной рукой пристроив свой букет. Револьвер он тоже держал стволом вниз, но убирать не собирался. — Никак, старых друзей по ночам принимаешь?
Присутствие здесь полуобнаженного молодчика сильно его укололо. Обычно-то Безуминка всех отшивала, и вдруг такой сюрприз!
«Судя по пушке и тому, как этот малый щурится, он из ночной стражи. А говорили, кроты записали ее в отщепенки, в гости ни ногой… Как же, стерпят они, что тут такая краля пропадает. Эх, умрите, все мои надежды!»
— Можешь забрать свой веник, — озлилась Безуминка. — Не нуждаюсь.
— Я ее враг! — объявил Касабури, глядя волком.
— Вижу, вижу — мажешься ее косметикой, моешься в ее купальне, носишь ее пижамные портки. Мне бы так враждовать.
— Вот, — соскочив с кровати, Лара легким шажком порхнула к Удавчику и подала ему душистый платок. — Он мне очень пригодился.
И быстро чмокнула его в щеку.
— Как мы договорились. Ведь ты нас не выдашь?
— Я не велела зарываться с головой. Хайта! — Лис хлопнула по живому бугру, ползавшему под одеялом, а сама с трепетом прислушивалась к разговору Лары и жандарма. Тут не то, что дышать перестанешь, даже сердце остановится. Столько пережить — и опять попасть им в лапы!
— Касабури, можешь его убить? — спросила Безуминка на языке шахт.
— А кому он служит? — полюбопытствовал пилот.
Она не осмелилась врать.
— Синему повелителю.
— Нет, не могу. У господарей Канхай Джару договор с ним.
— Ты робок, воин!
— Хватит меня подговаривать! Даже будь он чужой — гости не бьются в хозяйских стенах. Он же не стал нападать…
— Он выдаст девушек страже Синего, их ждет неволя.
— Это не мои девицы.
— Но ты их должник!
Касабури поджал губы.
— Они вели меня, я вел их. Мы в расчете. Убей его сама. Бутылкой по балде.
— Тогда проваливай с ним вместе. Вы друг друга стоите, оба расчетливы как торгаши.
Удавчик с ревнивой тоской наблюдал, как Безуминка болтает с подземным жителем. У них свои дела, ясно какие!
«Это последний букет, который я сюда принес! К дьяволам, пусть водится с кем хочет!»
Но Лара, взяв его левую руку, не отпускала ее, а на женское тепло Тикен был слаб. Возьми его так Безуминка, глядишь, все бы повернулось до наоборот.
— Скажи мне «да», — требовала она почти сердито.
— Ну, мы говорим это куда чаще вас…
— Перестань. Ты мужчина или свинья жандармская?
— Знаешь, ты мне ближе. Ты наша, медиум. А они…