Выбрать главу

Седой герцог Лебен нанес точный удар — назвал время явки.

По сути, это предложение капитулировать с честью, по правилам — опустить флаг, сложить оружие и сдаться.

«Тот, кто не явится — мятежник, верно?»

Цересу было нестерпимо представить, как он сходит по трапу на столичном аэродроме, и его вежливо оцепляют белогвардейцы. Штурмовых жандармов тотчас оттеснят, разоружат. «Пожалуйте в карету». С эскортом — а вернее, под конвоем, — в резиденцию, слушать отцовские нотации.

«О, государь умеет выговаривать! Отчитает как нашкодившего школьника… И что же, я должен стерпеть это, склонив повинную голову? Раскаяться в том, что хотел объединить и усилить империю? Отречься от союзников и планов?.. Ни за что!»

Все это пронеслось в его уме за несколько секунд. Складывая и пряча в карман депешу, принц уже принял решение. Он направился к трапу, бросив капитану на ходу:

— Взлетаем.

Торопясь за ним, командир «Гордого» бросил сердитый взгляд в сторону кормы. Что там?.. балласт вытекает?

— Быстро выяснить — исправен ли клапан, — прошипел он старшему механику. — Устранить течь немедля! Пропесочь всю вахту. Кто допустил утечку — фамилию в послеобеденный рапорт.

— Отдать корабль в воздух! — выкрикнул стартер.

Поясные веревки упали, качнулись швартовые тросы, и «Гордый» начал плавно подниматься над Бургоном.

Оказавшись в командирской рубке, принц жестко приказал капитану:

— Маршрут изменяется. Курс на северо-запад, полным ходом. На сколько часов лета запас в батареях?

— При встречном ветре и большой скорости… — Капитан немного растерялся. — Часов на десять, Ваше Высочество. Согласно распоряжению, расчет был на короткий рейс. Куда изволите лететь?

— В Церковный Край.

Государство попов и монахов на блаженном полуострове Кивита — лучшее место, где мятежник может скрыться. Главное, ревностно исповедовать веру Грома… и быть влиятельной персоной, близко знакомой с важными церковниками, тогда гостеприимство святых отцов тебе обеспечено.

«Эти не выдадут. Вейцев можно запугать — послать эскадру или дирижабли, пригрозить бомбардировкой, задерживать их корабли, — а попы не таковы. Гром от края и до края, Край Святых — Его оплот!Отец Кивиты взбаламутит всю империю, если встанет вопрос о моей выдаче. А потом… потом я сумею вернуться во славе. Осиянный молниями…»

— Тысяча восемьсот миль. — Карту северного побережья капитан помнил наизусть. — Если ветер окрепнет, останемся без энергии.

— Делайте что угодно, только доберитесь до Кивиты. Я намерен ужинать с монахами.

— Это будет очень поздний ужин, Ваше Высочество. В лучшем случае мы долетим ближе к полуночи.

— Хоть за полночь — все равно вкуснее, чем поздний обед в столице. Полный вперед!

— Гере капитан, — обратился к командиру наблюдатель, — с запада к нам движется «Дочь Ветра». И… еще два корабля от земли поднимаются!

— Отойди. — Принц отпихнул унтера и сам припал к окулярам.

«Дьявольщина. Они пригнали дирижабли ночью и держали их на штопорах, в оврагах. Теперь все кинулись за нами вслед. Эскорт!.. Точнее, конвой».

— Раскрутите винты, как только можно. Надо оторваться и уйти от флотских. Сумеете?

— Попытаюсь. Мы быстроходней. Поднимемся в облака, тогда…

Он не успел договорить: «…они нас потеряют». В рубку зашел старший механик с крайне озабоченным лицом.

— У нас неполадки, гере капитан. Вылилось бочки полторы балласта из левой задней емкости. Течь заделывают, но…

— Гром небесный, какое такое «но»? Вы определили, почему утечка? — заклекотал капитан, до нервного звона взведенный сыпавшимися на него приказами — изменить курс, лететь к попам, уходить от морских разведчиков. Что за игра в догонялки? А тут еще — едва взлетели! — потекла балластная цистерна.

— Если я не ошибаюсь, — неуверенно продолжил офицер, — кто-то прогрыз стенку емкости.

— Порезал? — Принц насторожился. — Вы подозреваете диверсию?

— Прогрыз, Ваше Высочество. Ножом или штыком так не раскромсаешь. Это трехслойный армированный каучук. Он разодран в лохмотья. Явно не человеком.

Даже без привязи Лара не могла сделать шаг от смертного столба. Сама как столб одеревенела.

Сперва муки ожидания, потом вихрь кровавого кошмара, меньше минуты бушевавшего перед глазами — такое выдержать под силу только закаленному бойцу, и те порой ломаются. А для девчонки это слишком большое испытание. Язык во рту застыл, тело охватывал то жар, то холод. Ум отказал — мыслей не было, сплошная пустота.