— Фейские колыбельные, — стараюсь говорить спокойно.
Чем дольше я буду изображать незнание, тем больше возможностей выяснить, что здесь происходит на самом деле.
— Да, — Симона расплывается в улыбке.
— Их задача заключается в том, чтобы усыпить титана, — говорю я, изгибая бровь, — они не причиняют ущерба этим могущественным созданиям.
— Никто не может знать этого наверняка, — парирует собеседница, удерживая кубок за ножку и покачивая его между указательным и средним пальцами, — иной раз сон хуже смерти. А кроме того, во сне никто из нас не может защитить себя.
Мне кажется, будто я начинаю понимать, на что намекает жрица любви.
— Но ведь нам же нужно каким-то образом контролировать сферы, на поверхности которых мы живем, — поддерживаю разговор я.
— Для всех нас важно чувство контроля, — соглашается Симона и тут же добавляет: — Но представьте, каково им видеть сны и быть лишёнными возможности проснуться. Понимая при этом, что находишься во власти более слабого, более низкого существа. Ведь никто же из нас на самом деле не хочет подчиняться чужой воле.
Я бросаю многозначительный взгляд на кубок в руке вампирши. Она лукаво усмехается и салютует мне им.
— Желаете выпить, госпожа? — Так и не дождавшись от меня ответа, добавляет: — Вижу, вас мучает жажда.
Я и в самом деле чувствую себя неважно. Но только сейчас замечаю это. Язык во рту становится неповоротливым, а голова тяжёлой. Картинка перед глазами медленно, но совершенно точно теряет чёткость.
— Айрин? — слышу я голос своего защитника, но так, словно он где-то далеко.
Мне кажется, что я вижу сон, хоть и понимаю, что не сплю.
— Яд... — с трудом выдавливаю из себя и так очевидное.
— Что ты подмешала ей? — Мелан опускается рядом со мной на кровать.
Я чувствую, как под ним прогибается матрас. Это странное состояние все больше и больше поглощает меня. А голос моего алехандра звучит слишком спокойно для того, кто ценой собственной жизни клялся меня защищать. Мне хочется смеяться. Разразиться диким хохотом, запрокинув голову. Но я не могу ничего сделать, только пялюсь испуганно в холодные глаза жрицы любви. Мое тело перестает быть послушным, я начинаю заваливаться набок, Мелан подхватывает меня и аккуратно устраивает мою голову на подушке.
— Одно проверенное средство, — слышу довольный голос вампирши.
— Поделишься? — спрашивает ее мой защитник.
— Почему бы и нет, — пожимает плечами она
Из того положения, в котором я лежу, мне очень хорошо видно Симону. Прежняя доброжелательность больше не украшает ее лицо, превращая в милую и красивую девушку. Теперь она выглядит именно той, кем и является на самом деле, — циничной и коварной шлюхой.
— Если от этого есть противоядие, — слышу я голос Мелана рядом, и звучит он так, словно в мои уши напихали шелковой ткани, — то этому яду цены нет.
Я бы изо всех сил хотела поверить, что это кошмар. Но понимаю, что все это происходит на самом деле.
— Она скоро умрет? — Мелан поправляет мои волосы, убирая непослушный локон со щеки.
— Все зависит от того, — отвечает вампирша, — какова ее способность сопротивляться яду. Но вообще, — вещает она дальше таким тоном, словно рассуждает о плодовитости растений, — чем больше в существе магии, тем быстрее умрет.
— Ты не ответила насчет противоядия, — не унимается Мелан.
— Да, есть, — вампирша невероятно горда собой, — и нам с тобой лучше выпить его поскорее.
9
Симона отпивает из своего кубка и протягивает мужчине. Я не вижу, но слышу, как он послушно делает глоток и возвращает сосуд любовнице.
— И где же была отрава? — спрашивает ее, продолжая поглаживать меня по щеке.
Симона коварно улыбается и указывает на цветы в вазе, стоящей на столе.
— Это магокрад, — благоговейным шепотом делится знаниями Симона, — эти цветы имеют неповторимый аромат, который ядовит для любого обладателя светлой магии. Вообще, он убивает всех магов, но на светлых действует быстрее всего.
— Никогда не слышал о подобном, — звучит так, словно мой алехандр восхищен.
— Эти цветы растут на одном кладбище, — хвастает Симона, — которое находится в одном из миров теней. Их очень тяжело достать. Но возможно.
— Признаюсь, я поражен, — говорит Мелан.
И весь ужас происходящего накрывает меня. Тот, кто был создан моим защитником, тот, кого я считала самым близким и самым достойным, оказался изменником. Тот, кого я люблю и за кого готова отдать жизнь, не пощадил мою. Мой алехандр предал меня.
— И что дальше? — спрашивает Мелан.
— Дальше, мой дорогой господин, — мурлычет вампирша, — мы с тобой пройдём через тайный ход, спрятанный вон за той шторой.
И указывает пальчиком куда-то мне за спину.
— А её оставим здесь? — Мелан кивает на меня.
Его голос звучит так холодно, словно я ничего для него не значу. Становится так горько, как если бы я выпила настойки полыни. За что он так со мной? Неужели все, чего он желал все это время, — это избавиться от меня? Слезы стекают на шёлковую простыню подо мной. Хочется выть от боли, которая рвёт мою грудь на части. Почему? За что, любимый? Но я парализована и ни единого слова вымолвить не могу.
— Нет, конечно, — слышу голос вампирши, — мы должны взять её с собой и передать тело заказчику, а он уже решит, что с ней делать, сам.
— А рассчитается с тобой когда? — задаёт ещё один вопрос мой алехандр.
— Аванс мне уже выплатили, — хвалится девушка, — а остальное я получу сразу же после того, как мы передадим её тело.
— И как давно ты вынашивала этот план? — интересуется он.
Я чувствую его пальцы на своей коже. Странно, но все это время он продолжает поглаживать меня, словно успокаивая.
— Ты говоришь так, словно не рад, — улыбка покидает юное лицо, — а я ведь для нас старалась. Это путь на свободу. Единственный путь!
— Не припоминаю, чтобы просил тебя об этом.
— Не припоминаешь, — фыркнула Симона, — так позволь напомнить.
Она кривится, обиженно дуя губки. Мелан не отвечает, но делает какое-то движение, и я предполагаю, что это жест, предлагающий девушке говорить.
— Помнишь в тот самый первый раз, когда ты остановился у меня и остался до утра? — вампирша складывает руки на груди. — Ты тогда был очень зол и очень пьян. Ты говорил, что ненавидишь своих хозяев и, если бы мог, передушил бы их всех. А юную госпожу оставил бы напоследок, чтобы вдоволь насладиться её страданиями.
— Помню, — хриплым голосом отвечает Мелан.
А меня холодом обдает, потому что я тоже помню ту ночь, которая стала одной из немногих, когда мой защитник оставил меня, чтобы пойти в бордель. Мы тогда посетили сферу ангелов впервые, и отец любезно разрешил Мелану пойти развеяться, чем мой защитник успешно воспользовался.
В окружении охраны я нетерпеливо ждала его возвращения. Но когда желаннейший из мужчин переступил порог моих покоев, я пожалела, что он вернулся. От него несло алкоголем, женскими духами и сексом. Последнее мне принять было особенно тяжело. Выходит, что, пока я ждала его и волновалась, он развлекался с другими женщинами. И теперь одна из них организовала покушение на меня, чтобы освободить любовника.
— Любовь моя, — Симона приближается и опускается перед ним на колени, — ты связан клятвой и не можешь причинить ей вред. Но я могу. Я избавлюсь от неё ради тебя.
— И ради денег, — замечание мужчины звучит насмешливо.
— Эти деньги, — поясняет вампирша, — помогут нам скрыться от тех, кто будет преследовать нас, жаждая мести.
— А также безбедно жить, — добавляет Мелан, не скрывая сарказма.
— А разве убивают принцесс, рискуя жизнью, чтобы после существовать в нищете?
Мне становится холодно снаружи, но кажется при этом, что внутренности горят. Я из последних сил стараюсь не потерять сознание. И от мысли, что придется закрыть глаза, мне до безумия страшно.
— Выходит, ты с самого начала все знала, — говорит Мелан, — кто я и кто она.