— Ты отличаешься от нас не так сильно, как тебе хочется думать, — сказал Мэтт. — Послушай-ка, — добавил он, и в его голосе появились странные нотки: он словно бы подзадоривал Дамона. — Я знаю, что ты убил мистера Таннера, потому что оборонялся, — ты сам мне об этом сказал. Я знаю, что ты появился в Феллс-Черч вовсе не потому, что тебя вызвала Бонни, — я своими руками разбирал волосы и знаю, что никакой ошибки быть не могло. Ты больше похож на нас, чем хочешь это признать, Дамон. Одного только я не могу понять — почему, почему ты не зашел в дом Викки, чтобы помочь ей?
Дамон коротко и резко, почти автоматически, ответил:
— Меня никто не пригласил!
На Бонни нахлынули воспоминания. Вот они с Дамоном стоят у дома Викки, а рядом звучит голос Стефана: «Викки, пригласи меня в дом». Но Дамона никто не приглашал.
— А как же тогда туда проник Клаус?.. — начала она, следуя за ходом своих мыслей.
— Уверен, что тут постарался Тайлер, — коротко сказал Дамон. — Тайлер помог Клаусу в обмен на то, что тот научил его, как вступить в права наследства. Он наверняка пригласил Клауса в дом задолго до того, как мы стали там дежурить, — может быть, даже до того, как мы со Стефаном вернулись в Феллс-Черч. Клаус хорошо подготовился. Той ночью он оказался в доме и убил девушку быстрее, чем я успел сообразить, что происходит.
— А почему ты не позвал Стефана? — спросил Мэтт. В его голосе не было никакого упрека. Это был простой вопрос.
— Потому что он все равно ничего не смог бы сделать! Я понял, с чем мы столкнулись, сразу, как только увидел Клауса. Я не сомневался, что это — один из Древних. Стефан бы погиб, а беспокоиться о девушке все равно было уже поздно.
Бонни услышала холодок в его голосе, а, когда Дамон снова обернулся к Стефану и Елене, его лицо стало суровым. Он словно принял какое-то решение.
— Видите? Я не такой, как вы, — сказал он.
— Это не имеет значения. — Стефан так и не убрал руку. Не убрала свою и Елена.
— И иногда добро действительно побеждает, — негромко, ободряющим голосом сказал Мэтт.
— Дамон… — начала Бонни. Медленно, словно против воли, он обернулся к ней. Она вспомнила, как они оба стояли на коленях перед Стефаном, и он выглядел так молодо. Как они были просто Дамоном и Бонни на краю света.
Всего на один миг ей показалась, что в черных глазах засветились звезды. Она почувствовала какую-то мешанину чувств — там были и тоска, и недоумение, и страх, и гнев — все вместе. Но потом все стерлось, крепость снова наглухо закрылась, и экстрасенсорное чутье Бонни больше ничего ей не сказало. А черные глаза опять сделались непроницаемыми.
Он повернулся к парочке, сидевшей на земле. Потом снял куртку и подошел к Елене сзади и, не дотрагиваясь до нее, набросил куртку ей на плечи.
— Сегодня ночью свежо, — сказал он. Он закутал Елену в куртку, и на миг его взгляд встретился со взглядом Стефана.
А потом он развернулся и пошел в темноту между дубами. Через секунду Бонни услышала шум крыльев.
Стефан и Елена, не говоря ни слова, снова взялись за руки, а золотоволосая голова Елены опустилась Стефану на плечо. Взгляд зеленых глаз Стефана в последний раз обратился поверх ее головы туда, где исчез в ночи его брат.
Бонни тряхнула головой, чувствуя, что у нее стоит ком в горле, и тут почувствовала чье-то прикосновение; подняв глаза, она увидела перед собой Мэтта, и комок сразу же исчез. Промокший до нитки, весь в кусочках мха и папоротника, Мэтт все равно был прекрасен. Она улыбнулась и ощутила, как к ней возвращается чувство радостного удивления. Безумный, бешеный восторг охватил ее, когда она вспомнила все, что произошло этой ночью. Мередит и Кэролайн тоже улыбались, и Бонни импульсивно сжала руку Мэтта и закружила его в танце. Прямо посреди поляны они подбрасывали в воздух листья, и кружились, и смеялись. Они были живыми, они были юными, и сегодня была ночь накануне солнцестояния.
— Ты ведь хотела, чтобы мы опять собрались все вместе! — крикнула Бонни Кэролайн и вовлекла ошарашенную девушку в танец. Мередит, забыв о чувстве собственного достоинства, присоединилась к ним.
И долго еще на поляне царило одно лишь веселье.
21 июня, 7.30, летнее солнцестояние
Дорогой дневник!
Ох! Надо столько всего тебе рассказать, а ты мне все равно не поверишь. Я иду спать.
Бонни.