— Немного поздновато для меня, — ответил он. — Я надеюсь вскоре вернуться ко сну.
— Как знаете, но мы можем пробыть здесь какое-то время.
Он подумал, затем сказал:
— Сделай мне черный.
Она налила кофе им обоим. Ее черный был неплохим.
Клементе отхлебнул из своей чашки, и на его лице появилось удивленное выражение.
— Эй, очень даже неплохо.
— Мы мультиталантливы. Я уверена, что внешний мир предпочел, если бы мы пили кровь и ели жуков. Но мы люди, детектив.
Он сделал еще глоток.
— Да, люди в большой беде.
— Вы можете быть удивлены, узнав, как долго мы сможем здесь продержаться, — сказала она. — Но нам не хотелось бы, чтобы эта ситуация затянулась на месяцы. У нас есть запасы продовольствия и воды. И оружия.
Это было не совсем правдой, но через тоннель Логана они на самом деле могли запастись на долгое время.
— К тому же, — продолжила она, — вы единственный, кто рискует своим здоровьем в Терминал Сити. Обычные люди не могут оставаться здесь долго — это безлюдное место, настоящая биохимическая ловушка для всех кроме трансгенов.
— И ты предлагаешь мне сказать генералу, который мне позвонил, — это был генерал, а не шеф полиции, Макс — что все, что мы можем сделать, это вывести наши отряды и дать вам… людям заселить Терминал Сити?
— Мы еще ни о чем не договариваемся… но почему бы и нет? Что хорошего может принести Терминал Сити кому-то кроме трансгенов?
— Макс, не похоже, что все это закончится хорошо.
Она встряхнула головой.
— Я вижу все в другом свете. Можете назвать меня оптимисткой, но я думаю, что все можно повернуть к лучшему.
Он посмотрел на нее так, будто она была сумасшедшей.
— И как же?
— Вот это-то мы с вами и должны обсудить.
Клементе выставил вперед руку.
— Стоп, стоп. Ты думаешь, что мы двое можем обсуждать такие вещи?
Макс сделала глоток кофе.
— А почему нет?
— Мы не можем…
— Мы уже однажды делали это — в Джем Пони…
Он покачал головой:
— Мы не смогли удержать мир там, и даже не стоило говорить об этом. Ты обскакала Вайта и его качков и надрала им задницы.
Она улыбнулась.
— Если одна маленькая победа может заставить тебя улыбаться, хорошо, — сказал он. — Но мы говорим… Макс, я не могу обсуждать это. И никто не хочет.
— У вас есть причины так думать, детектив. Убедите свое начальство успокоиться и поговорить с нами.
В темноте он посмотрел ей в глаза.
— У тебя есть два варианта, Макс. Первый, это поднять руки и всем вместе выйти через главные ворота прямо в тюрьму, и надеяться, что при свете дня, после судебного процесса и общественной огласки, вы понесете справедливое наказание.
— Не могу дождаться, когда услышу второй вариант.
— Он намного хуже. В прошлый раз нам повезло, и только один человек умер. Теперь же на кону гораздо больше, и гораздо больше эмоций снаружи. У прессы много народу, взбаламученного выкриками «Убейте монстров!». Большинство военных готовы ворваться сюда и окрасить стены красным.
Она не прекратила зрительного контакта с ним, и ее голос остался сухим:
— Ты знаешь, что эта попытка будет большой ошибкой.
Он пристально смотрел на нее долгое мгновение:
— Правда?
— У вас численное преимущество, но не забывайте, это то, для чего нас тренировали в Мантикоре. Честно, детектив, мы надерем ваши задницы и растворимся в ночи. И вы никогда не узнаете, где мы ударим в следующий раз.
Выражение его лица стало достаточно мрачным, чтобы показать, что он воспринял эти слова как обещание, а не как угрозу, чем они и были, но он произнес:
— По другую сторону забора собираются превосходящие силы.
Встряхнув головой, она ответила:
— Не превосходящие, детектив, просто лучшие из них.
Теперь, разочаровавшись во все, он улыбнулся.
— А ты самонадеянная маленькая штучка.
— Я рада, что вы не назвали меня самонадеянной маленькой сучкой, — сказала она, — потому что мне не хотелось бы бить вас.
Его улыбка исчезла, а она хихикнула и похлопала его по руке.
— Слушайте, детектив Клементе…
— Если уж я называю тебя Макс, то ты можешь называть меня Рамон.
— Хорошо, Рамон. Слушай… Я в бегах с девяти лет. Многие из обитателей Терминал Сити расскажут тебе то же самое или что-то похожее. Я устала убегать, мы все устали. Не мы все это затеяли — они создали нас, затем попытались убить. Все, что мы делали, пытались защитить себя. И в этой ситуации каждый делает то, что может.
— Большинство людей не является генетически разработанными машинами для убийства.