Просто трансгены.
Эта мысль обожгла Отто. Он вспомнил исторические записи, на которых один расист за другим использовали то же самое оправдание, чтобы прикрыть свою тупость и жестокость. «Они всего лишь негры». «Они всего лишь евреи». «Они всего лишь мексиканцы».
И сейчас эти слова сформировались в его мыслях: Они всего лишь трансгены.
Отто пришел в ужас от этого и подумал о своей жизни, почему он выбрал правительственную службу, и пока он обдумывал то, что сделает, он услышал свои собственные слова: «За свободу и справедливость для каждого».
Он понял, что впервые за всю свою взрослую жизнь он на самом деле понял значение этих слов.
Он убрал пистолет, который лежал у него на коленях, обратно в кобуру и поехал домой, у него была причина жить.
Глава 9. АВАРИЙНЫЕ ПОСАДКИ
Чудачка Синди скучала по Макс.
В Джем Пони похоже всё вернулось на круги своя. Насколько можно было назвать нормальными отношения велокурьеров и Нормала — который оскорбительно подгонял их и унижал — и ни она, ни кто другой похоже не хотел говорить о том, что здесь произошло всего пять дней назад.
Так, словно о взятии заложников никогда не было и речи — хотя контуженый взгляд в глазах каждого свидетельствовал об обратном.
Чудачка Синди не разговаривала с Макс, её лучшей подругой, её сестрой, с тех самых пор как они расстались в субботу вечером; и хотя она эмоционально разряжалась на работе, Синди была на пределе, беспокойство кипело в её животе, как горшок с овощами, забытый на конфорке.
Воскресенье она провела свернувшись колачиком в своей квартире, пытаясь уйти в себя, в поисках убежища во сне; вместо этого она поймала себя на мысленных просмотрах фильма её воспоминаний о Макс.
Куда бы она ни посмотрела, всё вызывало новый град воспоминаний — кухня, диван, стол, за которым они ели — даже чёртова ванна наталкивала на очередной поток эмоций.
Создавалось впечатление, что она поминала свою подругу, и она продолжала твердить себе перестать думать о Макс в прошедшем времени. Макс не умерла… но Синди не могла не добавлять «пока».
А когда Синди смогла уснуть, Терминал Сити вторгся в её сны, осада превращалась в сражение, которое — по мере того как сон становился всё более кошмарным — всегда заканчивалось тем, что Макс лежала без признаков жизни…
Понедельник принёс облегчение. Джем Пони конечно хранил воспоминания о Макс — хорошие и плохие — но находиться рядом со Скетчи и остальными казалось лучше, чем быть дома одной.
Дырки от пуль всё ещё портили внешний вид, а лента, обозначающая место преступления, свисала с двери как уродливая декорация, продолжающая висеть на следующий день после выпускного. Войдя, Чудачка Синди прошла мимо того места, где погибла Сиси — пол в том месте был выдраен — и побрела туда, где в наскоро сооружённой зоне отдыха собрались курьеры. Нормал стоял перед группой, пюпитр зажат в обоих руках, словно спасательный круг, за который он цеплялся.
— Проходите, мисс, — сказал Нормал. — Приходите, когда вам заблагорассудится. У нас ведь здесь свободный график работы.
Несколько курьеров сидели на стоящих тут и там стульях, большинство стояло, их глаза перебегали от Чудачки Синди к Нормалу и обратно.
Хотя его слова несли в себе обычный сарказм, тон Нормала таковым не был, и она слегка утешилась фактом того, что даже у Нормала — который видел себя образцом стойкости — спокойствия осталось не много.
Она шагнула к Скетчи и тихо встала рядом, всё что она ответила боссу, было еле слышимым, — Как угодно.
Нормал моргнул — видимо отметив её атипичное отсутствие ума — и продолжил с того, на чём остановился.
— Как я говорил, полиция закончила своё расследование и сообщила, что мы снова можем открыться. Итак, сегодня мы стартуем — начинаем заново.
Они все смотрели на него, неживые взгляды, ничего не говоря. Типичная для Нормала идея зажигательной речи, много слов и мало стимула. Игнорируя их равнодушие, он продолжил.
— Похоже нам некоторое время предстоит работать в слегка урезаном составе, — сказал он, заглянув в свой пюпитр, — поэтому будут сверхурочные, для тех, кто пожелает — ничего обязательного.
Они посмотрели друг на друга в замешательстве. Слова «обязательный» и «сверхурочные» всегда произносились Нормалом как одно целое сложносочинённое слово. Слышать от него, что сверхурочные не обязательны, было всё-равно, что вскользь услышать от попа, что контроль за рождаемостью обошёл его стороной.