— Подержи это минутку, — попросила девочка в красной кепке, в отличии от Макс ее мучила одышка, — сможешь?
Макс покорно кивнула, держа руки на шаре, чтобы он не скатился вниз.
Восстанавливая дыхание, девочка в кепке сказала:
— Я… я собираюсь… закрепить это снегом… чтобы не упало. Знаешь?
Макс снова кивнула, по-прежнему не понимая, что происходит.
Девочка в сомнении глянула на Макс:
— Правда?
— Что ты здесь делаешь? Какие цели преследуешь?
— Цели?.. Мы строим снеговика, глупенькая.
— О. Что-то типа… ловушки?
Девочка нахмурилась:
— Разве Фрости напоминает тебе утку? (игра слов decoy-duck) — Нет!.. Это памятник?
Другая маленькая девочка никогда не думала о чем-то подобном.
— Ну… да. Типа того.
— Но статуи выплавляют. Они долговечные.
— Естественно он однажды расплавится. Но ведь пока что холодно.
— Но если статуя расплавится, в чем же смысл?
— Это весело!
Это слово Макс слышала это слово раньше, но оно использовалось в другом контексте, такова была особенность тренировок в Мантикоре.
— Неужели тебе не весело помогать? — спросила девочка, замедляя дыхание. — Как, кстати, тебя зовут?
— Макс.
— Макс? А разве это не имя для мальчика?
— Нет. Я девочка.
— Еще бы! Я вижу… Я Люси. Люси Баретт.
Девочка продолжала спресовывать и разглаживать снег, пока они разговаривали. Макс быстро училась, повторяя ее движения.
— Твое имя Люси. Привет, Люси.
— Привет, Макс. Тебе не холодно?
Макс пожала плечами:
— Немного.
Девочка в кепке объяснила, что Фрости теперь нужна голова, Макс принялась за дело, и они вылепили шар поменьше.
— Ты больна, Макс?
— Больна?
— Ты выглядишь так, как будто сбежала из больницы или вроде того.
— О. Нет. Я в порядке.
— Хорошо, — сказала Люси, внося финальные штрихи в третий шар. — Ты живешь здесь рядом?
Макс помогла поднять «голову» на верх снежной статуи.
— Твои родственники тоже здесь, Макс?
— Родственники?
— Где твоя мама? Моя мама пришла бы в ярость, если бы я вернулась домой без курточки, ботинок, перчаток или шапки.
— Мама? — Макс придерживала последний шар, пока Люси прикрепляла его, чтобы он не сдвинулся с места, если она отпустит.
— У тебя же есть мама, правда? Или ты живешь с папой?
— Папой?
Люси достала морковку из одного кармана своей зимней курточки и два кусочка угля из другого. Затем она сделала из них рожицу, — Макс поняла, что это было необходимо — и они стояли и тщательно изучали свое творение.
Старшая девочка внимательно посмотрела на Макс и спросила полушутливым тоном:
— Ну ты же не появилась из мусорного ведра, правда?
— Мусорного ведра?
Девочка в кепке нахмурилась:
— Ты что из другой страны?
— Я американка. — Макс знала это точно.
— Хорошо, у тебя нет мамы?
— У меня никогда не было мамы.
— Как такое может быть?
— Люси… Я даже не знаю, что такое мама.
Девочка в кепке начала смеяться.
— Я сказала что-нибудь смешное? — спросила Макс раздражаясь, но не понимая почему.
Люси смеялась вовсю:
— Ты… ты серьезно? Ты не знаешь, кто такая мама?
Внезапно став очень необщительной, Макс пробормотала:
— Нет.
— Хорошо… А как ты думаешь ты появилась?
Макс хотела сказать, что сбежала из Мантикоры и ехала на грузовике, затем…
Но она не сказала этого. Она могла не знать и жизни внешнего мира, но поняла, что Люси имела ввиду что-то другое.
Со слабой усмешкой Люси задала другой вопрос:
— Ты ведь родилась, правда?
И на этот вопрос у Макс не было ответа.
Теперь Люси шагнула вперед, шлифуя снег и сглаживая статую.
— Вот почему ты так одета? Потому что некому о тебе позаботиться?
Макс не могла понять как после всех этих тренировок в течении девяти лет, когда она так много и тяжело училась, эта девочка в красной кепке могла задать столько вопросов, на которые у Макс не было ответов.
Они двинулись к неровным каменным ступеням у дома и сели. Люси спросила:
— Ты ведь не местная, да?
Наконец вопрос, на который она знала ответ:
— Нет.
— Я тоже. Моя мама навещает мою тетю. Мы здесь со вчерашнего дня. Мне здесь нравится, потому что папы нет рядом… Но мы скоро уедем домой.
— Но муравей это насекомое, — сказала Макс. (aunt — ant) Люси засмеялась:
— Нет муравей это муравей! Ты ведь шутишь? Тетя Вики — это сестра моей мамы, — ее смех опять сменился любопытством, — Макс, ты сбежала? — ну… да. Я сбежала. — Вопросы теперь не казались сложными.