Где-то в стороне она услышала детский смех. Думая, что Люси может быть с ними, она успела сделать шаг, прежде чем женский голос остановил ее:
— Ты должно быть голодна.
Макс повернулась и увидела маму Люси, придерживающую дверь…
— Ммм…
На добром взрослом лице, напоминающем лицо Люси, играла теплая как солнечный свет улыбка.
— Все нормально, дорогая. Люси рассказала мне о твоей проблеме.
Первым порывом Макс было бежать, просто бежать. Но еще одна женщина, с которой она встретилась за воротами Мантикоры, — Ханна — помогла ей. И, как Ханна, женщина не казалась враждебной — она назвала Макс «дорогая» таким же нежным тоном, как обращалась к своей дочери.
В этот момент она придерживала распахнутую дверь перед Макс.
— Может ты войдешь? — спросила мама Люси с широкой улыбкой. — Может поешь что-нибудь?
Макс осторожно приблизилась к женщине, бросая первый взгляд на «маму», она не могла представить, чтобы все «мамы» выглядили вот так. Около пяти футов пяти дюймов и ста двадцати пяти фунтов с темными высоко собранными волосами у мамы Люси были такие как у дочери широко посаженные голубые глаза, полные губы и такие же длинные брови. Она была одета в светло-голубое платье с маленькими розовыми цветочками.
— Я не должна — наконец заключила Макс.
— Слушай, Макс… Ты ведь Макс?
Макс кивнула.
— Это сокращенно от Максин?
— Я так не думаю.
Улыбка женщины померкла, но не исчезла, и она все еще продолжала держать дверь открытой.
— Послушай… Макс. Люси сказала мне, что тебе некуда пойти, и что люди, с которыми ты жила до сих пор обидят тебя, если смогут найти. Верно?
Еще один кивок.
— Значит тебе нужно новое место, чтобы жить, разве не так?
— Макс смотрела вдоль улицы, как будто ответ был где-то там, но почему в этих одинаковых домах должен был быть ответ лучший чем здесь?
Наконец, Макс кивнула в третий раз.
— Тогда… Может быть ты останешься с нами?
Она пожала плечами. Макс не знала, что ответить на это.
— Ну, заходи, милая… Поешь чего-нибудь, и мы поговорим. Все обсудим.
Макс посмотрела в другую сторону, вверх по улице, и не нашла потенциально лучших вариантов в том направлении. Она сделала осторожный шаг к дому. Из-за открытой двери она могла почувствовать запах ростбифа, разносящийся по дому и манящий к себе…
Желание поесть настоящей еды преодолело ее осторожнось, и Макс вошла в дом.
Гостинная была маленькой. Хотя она была большее гостинной Ханны, эта была менее привлекательной. Застарелый запах сигарет висел в воздухе, источником его, казалось, было старое вылинявшее кресло слева от Макс, напротив которого стоял стол с пустыми банками из-под пива нем. И это не придавало комнате свежести.
Однако, аромат жарящегося мяса подавлял запах табака, и Макс проследовала за мамой Люси в маленькую столовую с деревянными столом и четырьмя такими же стульями. Хотя еда и выглядела такой же как в Мантикоре, выглядела она значительно лучше: ростбиф, пюре, соус и свежеиспеченные булочки.
Люси, выглядевшая виноватой и возможно испуганной, сидела за дальним концом стола, и ее мама подошла к ней и выдвинула стул для Макс, когда та подошла.
— Папа Люси не придет к ужину, — сказала она. — Он работает водителем грузовика.
Макс кивнула. Ей было интересно похож ли он на того человека, в трейлере которого она пряталась.
— Он будет дома завтра. Ты любишь ростбиф, Макс?
Сглатывая слюну, Макс ответила:
— Да, очень.
— Отлично, тогда приступим. Люси, дай ей руку… Давайте свом тарелки.
Высоко подняв тарелку, Макс начала есть, думая, что никогда не пробовала ничего настолько вкусного.
— Итак, дорогая, где именно в Каспере ты родилась?
Макс повернулась к маме:
— В Каспере?
— Ну знаешь, это город, в котором ты встретила Люси.
— Нет, я родилась не там, — сказала она с сомнением, глубоко внутри Макс колебалась: она ведь не знала ничего о матерях и рождениях до вчерашнего для, так что кто может сказать?
— Исходя из того, что сказала Люси, — говорила мама — и твоего халата, ты сбежала из учреждения… типа детского дома?
— Что такое… детский дом?
— Это место, дорогая, где дети живут без родителей.
— Да. Да, это был детский дом.
— И они там были жестоки, дорогая?
— О да.
Мама Люси передвигала вилкой по тарелке свою еду, но ничего не ела. Ее глаза были влажными, и, задумавшись, она раскачивалась из стороны в сторону.