– Чего-чего?
– Сократического акушерства. – Он разочарованно растопырил пальцы. – Ты помогаешь кристаллизоваться идеям. Способствуешь ходу мыслей – тех, что уже возникли у меня в голове, но еще не сформировались. Это потому, что ты так здраво мыслишь. Ты что-то вроде катализатора.
– Хорошо, давай встретимся с Андреасом Ренальдой, и ты убедишься, насколько бредова твоя версия.
Еще когда машина подъехала к дому, экономка магната услышала, как хлопнули дверцы, и теперь стояла в дверном проеме холла.
– Мистер Ренальда готовится ко сну, – предупредила она, когда они подошли к входной двери. – Он никого не принимает.
– Мы подождем в коридоре, пока он оденется, – ответил Брайант, развязывая шарф и проходя в холл. – Нельзя ли принести нам горячего чая? Ночь была длинная.
Через несколько минут в холле появился Андреас Ренальда. На нем был голубой шелковый халат, и он вытирал шею полотенцем. Стальные шины еще держали его ноги, и сейчас Мэй увидел, что они крепились болтами к голени, вкручиваясь внутрь искривленных костей.
– Уже поздно, и я очень устал, – предупредил он. – Мне казалось, мы обо всем переговорили. – С помощью экономки Ренальда сел напротив детективов и теперь грозно переводил взгляд с одного на другого. – Господи Иисусе. Что стряслось на этот раз?
– Общественное Мнение. Во время вращения карусель заблокировало, и что-то обрушилось ей на голову.
– Она ранена?
– Хм… на самом деле она мертва.
Ренальда выругался по-гречески. Это звучало так, словно он произнес: «Бог в гондоле».
– Кто-нибудь видел, как она умерла?
– Несколько человек. На сцене было полно…
– Я имею в виду зрителей. Они что-нибудь заметили?
– Нет, в этот момент начался канкан.
Он на секунду задумался.
– Не сочтите меня бессердечным, но поймите, я должен думать о судьбе спектакля.
– Полагаю, что очень даже понимаю, – ответил Брайант.
– Технические проблемы с люками и колосниками возникали задолго до того, как мы затеяли эту постановку. Оборудование не трогали полвека. Нам неоткуда взять новые детали. Компания, которая их производит, работает на вооружение. Любой металлолом идет на военные нужды.
– Независимо от того, что послужило причиной гибели мисс Марчмонт, с этого момента театр закрывается, – предупредил Брайант.
У Ренальды вытянулось лицо.
– Я так не думаю. – Он отшвырнул в сторону полотенце. – Пока вы не представите доказательств, что эти несчастья – результат халатности, могу гарантировать, что у меня на руках документы, необходимые для того, чтобы спектакль продолжал идти.
– У вас же есть страховка, какая вам разница? – спросил Брайант. – Я привлеку прессу и отправлю дело на рассмотрение в Вестминстерский совет. В этом случае всплывет факт вашей личной причастности.
– Что вы имеете в виду? – спросил Ренальда, распаляясь. – Вы же знаете, я не имею никакого отношения к этим трагедиям.
– Артур, ты уверен, что хочешь этого? – поморщившись, спросил Мэй.
– Все нормально, Джон. – Брайант сделал глубокий вдох. – Андреас Арес Ренальда, я арестую вас по обвинению в убийствах Тани Капистрании, Шарля Сенешаля, Закарии Дэрвелла и Валери Марчмонт и похищении Джен Петрович.
Гнев на лице Ренальды сменился изумлением. На шее задергался кадык, и рот свело судорогой.
Сделав еще более глубокий вдох, Брайант принялся излагать свою гипотезу. Это заняло пятнадцать минут. Договорив, он в изнеможении откинулся назад. Он ждал, что Ренальда вот-вот взорвется.
– Хорошо же, – отозвался финансовый магнат подозрительно приветливым тоном. – Забавно, крайне забавно. – Он погрозил смуглыми пальцами Брайанту, словно навел на него заряженный пистолет. – Правдивой частью вашей – как бы ее назвать? – легенды является то, как моя мать защитила меня от брата. Он не был яркой личностью, мистер Брайант, во всяком случае, не умнее любого среднего полицейского детектива. Верил, что не может тронуть меня из страха, что с ним случится что-то ужасное.
– …И за это вы мстите ему сейчас, – не отступал Брайант.
Мэй не мог не воздать своему напарнику должное: двадцатидвухлетнему детективу хватило мужества обвинить зрелого миллионера в нескольких убийствах и похищении.
– Нет, – вежливо рассмеялся Ренальда. – Разумеется, нет.
– Вы можете это доказать?
– Мне нет необходимости это доказывать. – Он вызывающе уставился на Брайанта, и его суровые губы медленно растянулись в хищном оскале. – Даже пожелай я отомстить Миносу, мне бы это не удалось.
– О, отчего же?
– Это всем известно. Даже самому тупому греческому полицейскому. – Андреас Ренальда театрально пожал плечами. – Мой брат Минос мертв. Я сам его хоронил.
51
Конец пути
– Вы искренне считали, что я сорву постановку «Орфея» и испорчу репутацию своей компании, дабы в некой извращенной форме отомстить своему умершему брату? – спросил Ренальда. – Менталитет британской полиции. Перебор в духе Агаты Кристи, вам не кажется?
Брайант не собирался сдаваться без боя.
– Скажите, откуда вам известно, что Минос мертв?
– Ну, я видел, что его веки и рот зашили кетгутом, видел, как гроб забили гвоздями и опустили в землю и могильщики забросали его землей, если это можно считать доказательством.
– Как он умер?
– Погиб в автомобильной катастрофе недалеко от Афин за два месяца до начала войны. Весь день пил. Не справился с управлением, и машина вылетела с дороги и рухнула в канал. Он утонул, и моя жена неким странным образом была отомщена. Я видел, как его тело вытащили из-под обломков машины и похоронили в фамильном склепе.
– Так не может быть. Минос не должен был умереть, – пробормотал Брайант, смущенно уставившись в пол.
– Жаль, что это не согласуется с вашими теориями. Полагаю, в ваших силах при желании организовать эксгумацию – глупее ничего не придумаешь. Смерть моего брата подтверждена документами.
– Вы об этом ничего не сказали.
– С какой стати? Свяжись вы с коллегами в Европе, вместо того чтобы вариться в собственном соку на своем крошечном островке, – узнали бы, как пресса мусолила эту историю.
– Вы вроде бы сказали, что подали на них в суд.
– На тех, о ком узнал, но были ведь и другие. «Проклятое семейство», «Ребенку покровительствуют древние боги». Журналисты взбирались на стены дома, чтобы сфотографировать меня, пытались спровоцировать и до такой степени мне надоели, что я переехал сюда, где, как мне казалось, все будет иначе. Англичане такие индивидуалисты, так держат дистанцию, так погружены в самих себя. Уж они-то оставят в покое память о моей семье. Но не тут-то было – появляетесь вы, два мюзик-холльных комедианта! Да, я уверен, что Минос убил мою жену, но меня отнюдь не радует, что он задохнулся в вонючих водах дренажной канавы. Мы с ним одной крови, и я не позволю, чтобы его память оскверняли юнцы, зацикленные на ложных выводах.
– Я не имел в виду…
– Я прекрасно понимаю, что вы имели в виду. Со свойственной вам бестактностью вы полагаете, будто мы – невежественные язычники, и ничто другое. Наши личные верования перемалывают в вашей «Ньюс оф уорлд». Итак, вы считаете, я стал бы зверски убивать своих исполнителей и срывать собственную постановку, вы, самоуверенный юнец? – На его висках запульсировали вены, он сорвался на крик. – Вы, истовые английские христиане, всегда и во всем правы, а что вы знаете о том мире, о котором не пишут в ваших драгоценных книжках? Знаете ли вы, сколько раз я слышал эти бредни с тех пор, как умерла моя жена? Ее смерть стала находкой для ваших журналистов, как же: очередная трагедия в семье богачей! И вы уверовали в это просто потому, что читаете колонку новостей? Убирайтесь из моего дома, не то я вас вышвырну! Убирайтесь!
– Что ж, могло быть хуже, – произнес Мэй, выйдя под проливной дождь.
– Мне казалось, я наткнулся на что-то новое. Я был уверен, что Ренальда решил разделаться со своим прошлым.
– Нет, Артур, ты поверил в то, во что тебе хотелось верить, а насколько эта идея абсурдна, не имело значения. Ты подогнал факты под свою теорию.