Он снял склянку с ядовитыми гусеницами с полки над своим столом и выбросил содержимое в мусорное ведро. Было время, когда он вынимал их из банки и бросал в чайник Освальда Финча, но кураж куда-то пропал.
Сейчас Брайант осознал, что его стремление вытащить виновного на свет божий было продиктовано подспудным желанием бросить кому-то или чему-то вызов. Подлинная разгадка, бесспорно, окажется крайне банальной, отнюдь не из разряда эксцентричных или парадоксальных: любой разъяренный служащий, кретин, переполняемый беспричинным гневом, мог с таким же успехом напасть на персонал автобусной станции или страховой кассы. Погрязшей в банальностях державе к лицу банальные преступления.
Уже дважды в своей жизни он потерпел крах. С трудом преодолел чувство вины за смерть Натали и, едва жизнь снова стала обретать смысл, понял, что вообще потерял ориентацию. Знал, что придется принести официальные извинения Ренальде.
Он осмотрел стол, стараясь убедиться, что ничего не забыл, и увидел чертеж статуи, в котором усмотрел ключ к мифологической загадке, на поверку оказавшийся не более чем еще одним сувениром. Аккуратно сложил его, засунул в потрепанный портфель и защелкнул замок.
Остановившись в дверях, напоследок оглядел кабинет, который делил вместе с Мэем последние несколько дней, и подумал о тех делах, которые они могли бы расследовать сообща.
Затем тихонько прикрыл за собой дверь.
53
Контакт с черепахой
«Все головоломные расследования мы проводили сообща, – подумал Мэй. – Брайант неизменно изобретал ребусы и шарады. Я же оставался просто преданным другом, прибежищем здравого смысла для полета фантазии своего напарника. Наше первое дело мы раскрыли сообща. Раскрою и наше последнее, пусть оно меня доконает».
Забинтованная нога распухла и ныла. Он посмотрел на заполненную народом платформу подземки, ощутил неотступный, несмотря на холодную погоду, запах человеческого пота и стал ждать поезда. Ощупал карманы пальто. «Черепаха! Этот проклятый панцирь остался в квартире Мэгги, но черт меня побери, если я за ним вернусь. Я стар, я устал, к тому же меня ранил призрак», – со злостью подумал он.
Не то чтобы он хоть отчасти верил в подобные чудеса. Хлебная доска, падая, задевает рукоятку ножа. Чаще всего несчастные случаи происходят в доме. Да пусть бы он в них и верил – случившееся лишено всякого смысла. Неужто его лучшему другу надо было возрождаться из пепла, чтобы на него напасть? Единственный человек, способный совершить данный поступок, был жив и здоров.
Разве что это был вовсе не он… разве что у него выросли клыки…
И тогда он понял свою ошибку. Осознал, сколь неверно – в точности как Артур на протяжении всех предыдущих лет – истолковал ситуацию. Как был не прав, с готовностью ухватившись за тот же ошибочный вывод.
Мэй рванулся назад по ступенькам подземки «Кэмден-Таун», расталкивая толпу туристов. Необходимо срочно позвонить. Выйдя на улицу, забился в замусоренный угол и набрал номер Альмы Сорроубридж. Раздалось четырнадцать звонков, но никто не ответил. Тень от здания напротив постепенно накрыла эту сторону улицы. Он посмотрел на клавиатуру мобильного и готовился уже снова набрать номер, как раздался звонок.
– Дедушка, это ты?
– Эйприл?
Его внучка нашла не самое удачное время для звонка, но он был рад слышать ее голос.
– Несколько дней пытаюсь до тебя дозвониться. Я очень сожалею о мистере Брайанте. Он всегда был так добр ко мне. Ты, должно быть…
– Послушай, – оборвал ее Мэй. – Я до такой степени сожалею, что ты себе просто не представляешь. Артур просил меня позвонить тебе, а я не звонил. Слишком погрузился в собственные проблемы. Как ты? Можешь передвигаться?
– Немного. Это тяжело. На улице все еще кружится голова, но я стараюсь.
– Помни, что говорил врач: каждый раз по шагу.
– Знаю, но хочу вернуться на работу, – пожаловалась Эйприл. – Я уже засиделась в четырех стенах, а жизнь проходит. Мне нужен совет.
– Конечно. Я зайду тебя проведать.
Хотелось сказать ей, как ему стыдно, что он наверстает упущенное время. Но он лишь пообещал позвонить ей на днях. Не так уж много, но начало положено.
– Странно разговаривать с тобой в это время. В эти часы я всегда думаю о тебе.
Мэй растерялся.
– Почему? – спросил он.
– О, ты знаешь. Вы ведь с мистером Брайантом всегда гуляли на закате. Для тебя это был настоящий ритуал.
– Думаю, это был ритуал, почему бы и нет? – Мэй изумился, что никогда прежде об этом не задумывался. – Я позвоню тебе завтра, дорогая. Мне нужно кое-что привести в порядок.
И он устремился по тротуару, пробираясь сквозь толпу к дороге; забыв про боль в ноге, он перешел на бег, в спешке набирая номер телефона Дженис Лонгбрайт и мысленно моля Бога, чтобы она подняла трубку.
54
Темный аншлаг
– Нечего прибавить к тому, что видно непрофессионалу при беглом осмотре тела, – произнес юный Освальд Финч, ополаскивая руки над глубокой керамической раковиной.
Останки Валери Марчмонт, Общественного Мнения, были накрыты обычной простыней; весь запас прорезиненных покрывал для патологоанатомических исследований у отдела конфисковала армия.
– Все как и в других случаях. На коже и одежде отсутствуют вторичные следы, лишь несколько фрагментов корродированного металла в точке контакта. Полагаю, стальной прут, проткнувший ей голову, слегка заржавел. Частички ржавчины были найдены на краях черепа. Не вижу большого смысла в токсикологическом исследовании, но, если хотите, проведу его. В подобных случаях ничего другого ожидать не приходится. Сейчас в Лондоне такие ранения встречаются на каждом шагу.
– Доктор Ранкорн обследовал оборудование сцены, но не пришел ни к каким выводам, – сказал Мэй, засунув руки в карманы и прислоняясь к раковине. – Небосвод опустился с некоторым опозданием и отклонился от центра сцены больше, чем нужно, карусель на миг заклинило. Рабочие сцены говорят, что перед представлением смазывали мотор маслом, но утверждают, что периодически его клинило.
– Прискорбное стечение обстоятельств. Хотя, полагаю, будь здесь юный мистер Брайант, он заставил бы нас поверить в нечто другое. – Финч протер руки лосьоном, чтобы удалить запах химикатов. – Честно говоря, меня удивляет, что Брайант мог столь сильно ошибаться. Хочу заметить, между нами возникали разногласия, и, безусловно, он не был гарантирован от ошибок во времена, когда не хватает самого основного оборудования, но обычно некая истина в его рассуждениях сквозила. А как насчет прощальной вечеринки?
– Не думаю, что кто-то из нас это выдержит, – печально ответил Мэй. – Его домовладелица видела только его коробки. Он не зашел домой переодеться. Прошло уже два дня. Может быть, отправился к родственникам.
– Он мог поехать к матери, на Бетнал-Грин-роуд. Фортрайт говорит, что дом по соседству разбомбили и миссис Брайант боится, что ее жилище тоже рухнет. Знаю, он хотел помочь ей переехать в более безопасное место. Она не подходит к телефону, но, полагаю, у кого-то в местном участке есть о ней какие-то сведения. – Финч откинулся на стуле и закапал капли в правый глаз. От формальдегидов у него вечно были красные веки.
– Как ты думаешь, с уходом Брайанта Давенпорт нас прикроет? – спросил Мэй.
– Трудно сказать, ведь он сам настоял, чтобы отдел открыли. Теперь наверху это могут истолковать как его просчет. Возможно, вас сольют с одним из других подразделений, скажем, по противодействию мошенничеству, или со специальной командой по борьбе с мародерством. По крайней мере, будете при деле. Фортрайт говорила, что ваш мистер Бидл изменил свою точку зрения и в итоге решил остаться.
– Это хорошо, – ответил Мэй. – Артур предполагал, что он может передумать. Что с тем деревом, что он тебе всучил?
– Это больной вопрос. Оно слишком большое для кабинета, и я перетащил его домой, а теперь жена со мной не разговаривает.