Спустя пару минут тот появился из-за деревьев, медленным шагом бредя по еле заметной тропинке. Из-под капюшона выглядывало старое, будто высушенное лицо с острыми чертами. Черный балахон почти касался земли, а правая рука опиралась на резной, видавший виды посох, с небольшим желтым шаром в навершии. У Сопли мелькнула мысль, что их будущая жертва больше похожа не на монаха, а на колдуна из детских сказок, но он тут же отогнал ее. Вот, незнакомец приблизился на достаточное расстояние, и из кустов на тропу вышел Седой.
- Стой, путник! Проход по этому лесу требует оплаты, - начало было стандартным, прежде чем наброситься на человека, нужно было его «прощупать», напугать, чтобы не сопротивлялся, да внушить мысль, что он расстанется только со своими монетами, но не с жизнью. Путешественник облизал губы, и, откашлявшись, медленно, словно слова давались ему с трудом, спросил хриплым голосом:
- И какая же плата угодна милостивым господам? - его говор и словесные обороты отдавали древностью, что, впрочем, заметил лишь Седой. Нахмурившись от того, что монах заметил остальных, он ответил:
- Все, что у тебя есть. Сымай рюкзак, да пояс выворачивай. Посмотрим, чем нынче странствующие словоблуды богаты.
- У меня для тебя есть... кое-что, - ответил путник и медленно снял капюшон, обнажив абсолютно лысую голову, после чего, пронзительно посмотрев на собеседника странно блеснувшими при свете дня голубыми глазами, он набрал в рот слюны и метко плюнул в лицо Седого. Сопля не поверил своим глазам, ведь противников разделяло по меньшей мере десять шагов!
Но дальше он не поверил своим глазам еще больше. Седой заорал и схватился за лицо, которое враз задымилось и пошло пузырями. Точило - деревенский увалень у которого ума едва набиралось на маковое зернышко - не выдержал открывшегося перед ним зрелища и, двумя руками схватившись за свою дубину, заорал, кинувшись на противника. Однако тот выставил перед собой посох, взявшись за него двумя руками, и прямо перед летевшим в его голову дрыном возникла легкая завеса, как будто состоящая из песка. Дубина отскочила, словно ударилась об камень, а старик, поморщившись, резко ткнул своим оружием в живот Точиле. Недоуменно посмотрев на каким-то образом оказавшееся внутри своего организма навершие, парень схватился за посох двумя руками,, а затем просто лопнул, забрызгивая все вокруг кровью и кишками. Нервы бандитов не выдержали, и они бросились врассыпную, вопя от страха. Сопля побежал одним из первых, но, споткнувшись о невовремя подвернувшуюся корягу, ударился лбом о булыжник и отключился.
Пришел в себя он уже связанным в лагере, усеянном мертвыми телами его бывших товарищей по разбою. Поерзав и убедившись, что путы держат крепко, бандит перевернулся на другой бок и обнаружил неподалеку монаха... хотя какого монаха?! Самого настоящего черного колдуна, в настоящий момент допрашивающего привязанного к дереву Седого, которого было очень сложно узнать по обезображенному лицу. Похоже, что допрос продолжался уже какое-то время, и его результаты совершенно не нравились колдуну.
- Спрашиваю еще раз, - начал носитель черного балахона, покачивая в руках нож. - Который год сейчас идет?
- Ничего я тебе не скажу, гнида проклятая, хоть режь меня, хоть пытай. - Седой разразился серией ругательств, суть которых сводилась к тому, что колдун может засунуть ему, Седому, язык в задницу и поболтать им там, а после чего пойти и подставить свою задницу медведю, который, несомненно, доставит ему, колдуну, невероятное удовольствие.
- Знаешь, твоя речь очень проникновенна и трогает до глубины души мое сердце, любезный, - ответил «монах». - Но не думаю что ты сможешь рассказать мне что-то, что не сможет поведать кто-то другой.
Он резко повернулся и взглянул в глаза Сопли. Бандит побледнел и в страхе забился в путах, распространяя вокруг себя отчетливый запах испачканных портков.
- Например, он, - Седой снова разразился гневной тирадой. Похоже, что от боли и ненависти он совсем потерял разум, мелькнула мысль у бандита. Тем временем колдун начал действовать. Что-то прошептав, он схватил главаря банды за щеки, и тот пару раз дернувшись замер в неестественном положении, обезображенными глазами уставившись в одну точку.
- Хорошо, не люблю, когда жертва покоя лишена, - усмехнулся колдун и, что-то нашептывая, начал медленно срезать скальп с Седого. Сопля, не выдержав такого зрелища, вновь потерял сознание.