— Это ты вызвал меня сюда — из моего тела.
— Да. — Герцог нахмурился. — Тебе было больно. Я видел, что случилось. Я подумал, что тебе, быть может, захочется посмотреть эту ночь вместе со мной. — Он кивнул туда, где силуэт Бульдога виднелся на фоне пляшущего костра. — Кажется, твоему другу можно доверить удерживать тебя на Ирте. Его зовут Бульдог.
— Да, — удивлённо кивнула она. — Откуда ты его знаешь?
— Я встретил его напарника, Котяру, в лесах Бриса. Мы стали союзниками.
— Котяру? — На лице Тиви отразился вопрос. — Это который спас меня от троллей в Кафе?
— Да, он мне об этом рассказывал. — Герцог сел, прислонясь спиной к склону дюны, успокоившись, когда колдун ушёл прочь. — Он беспокоится о своём друге Бульдоге и будет рад слышать, что он жив.
— Это твой Чарм свёл нас всех вместе? — спросила Тиви, садясь рядом с ним. Почва была на ощупь твёрдой, но гудела чуть заметной дрожью, и светоносная форма Тиви казалась сильной, живой, чистой.
— Нет, Тиви. — На миг суровые черты лица Дрива смягчились. — Здесь действует что-то большее, чем Чарм. Только судьба свела меня с Котярой.
— Бульдогу было бы неприятно это слышать. — Она улыбнулась, глянув туда, где сидел вор, похожий на гранитный валун. — Он не верит в судьбу.
— Она все равно действует.
— Ты пришёл за ней ко мне. — Она подняла на герцога вопрошающий взгляд. — Я не совсем понимаю зачем.
— Мы с тобой — нечто другое, Тиви. — Он слегка улыбнулся. — К тебе меня привело предназначение.
Ей понравилось, как улыбка смягчила суровость его черт, и она решилась спросить:
— Это не судьба?
— Предназначение — это судьба, приход которой мы видим. Судьба — скрытое предназначение. — Светлые глаза герцога расширились, глядя, поняла ли она. — Я видел тебя с самых первых дней, как только научился провидеть.
Ты была в свете времени. Ты всегда там была, потому что мы были вместе от Начала. Она помрачнела:
— В фабричных кварталах мало говорят о Начале.
— Я думал, Сестричество разнесло вести о Начале по всем тёмным уголкам Ирта, даже на фабрики Заксара.
— Ведьмы? — Тиви пожала плечами. — Они с большим усердием рассказывали на фабриках о Началах. А мне хотелось есть и спать. Я слушала только потому, что они после проповедей раздавали бездомным еду и амулетики.
— Начало существует, — убеждённо сказал Дрив. — Оно есть источник времени и любой формы. Всё, что мы видим, исходит из него. — Он окинул взглядом ночь, будто понимал значение узора звёзд. — Извечная Звезда — это портал, из которого изливается вся энергия небес. Она льётся в холод пустоты, где остывает и замерзает в виде Чарма — и света, и материи.
— А судьба?
— Это узор энергии, который формирует все формы. И всё время выплетается по этому узору.
— А воля, о которой столько говорит Бульдог? — Она серьёзно поглядела на герцога. — Есть ли у нас свобода?
— Нет свободы от нашей свободы — так говорят нам Свитки. Каждый из нас свободен — в пределах нашей жизни. А здесь, между рождением и смертью, эти пределы очень узки. — Он придвинулся ближе. — Вот почему нам нужны другие, чтобы расширить свою свободу. Это и есть предназначение, которое свело нас вместе. Ты — путь моей свободы.
— Мы вместе можем сделать то, что не можем порознь. — Она откликнулась на его мудрость, но отодвинулась слегка, испуганная чувствами, которые он в ней всколыхнул. — Для меня это правда. Вот, смотри! Я говорю с тобой, — она вздрогнула, когда он положил ладонь поверх её рук, — касаясь тебя — вне своего тела! Ты даёшь мне свободу. Но что могу дать тебе я?
Он убрал руку, и воздух между ними тихо заискрился.
— Свобода — она есть и внутри. Я чувствовал твоё присутствие с детства, но всегда отворачивался от тебя. Я думал, что у меня нет времени тебя искать. Моя молодость была постоянной подготовкой к жизни правителя, потому что я должен был быть готов занять трон на случай, если моя сестра, главная наследница, падёт жертвой войны или коварства. И когда я вошёл в возраст, а Мивея была убита Врэтом, я стал Наместником. Я был занят заботами семи доминионов — всего Ирта! И думать о себе было бы эгоизмом. У меня не было свободы внутри самого себя, чтобы тебя найти.
— Но ведь ты здесь.
— Сейчас. Я мог бы прийти к тебе много дней назад, ещё в Заксаре. На самом деле я так и сделал — переодетый стариком, — но был отозван раньше, чем успел открыться. Появились змеедемоны, и я ушёл, не сказав тебе, кто я.
— Это был ты? — прищурилась Тиви, вспоминая. — Старый бродяга с золотым амулетом!
— Да. — Он поднял виноватый взгляд. — Я не должен был тебя покидать. Должен был остаться с тобой.
— Разве ты мог это сделать при всех своих обязанностях, при всей твоей ответственности?
— Я был Наместником. — Он смело встретил её вопрошающий взгляд. — Я мог найти тебя в Заксаре куда раньше. Я не сделал этого, потому что знал, что ты бедна, почти бесчармовая. Я это чувствовал раньше, чем увидел своими глазами. И я боялся, что если приду к тебе, пусть даже тайно, я унижу тебя. *
— Унизишь меня? — Взгляд её застлали слезы. — Я жила в мусорном баке.
— Я боялся унизить твой дух, — пояснил он. — Я и это чувствовал. Ты — моё другое «я», мой двойник. У нас общий дух, одинокий и гордый. Я боялся, что если приду к тебе, наши различия, которые так велики, сломят этот дух.
Тиви печально понизила голос:
— Ты хочешь сказать, что думал, будто я не могу тебя любить, потому что ты — пэр, а я — бесчармовая.
— Я был так же нищ внутренне, как ты внешне. — Он протянул правую руку, и она сверкнула морозным свечением. — Как только я перестал быть наместником, я пустился тебя искать. Теперь я могу предложить тебе тот Чарм, который я оставил, и внешнюю свободу — а если ты всё ещё хочешь, ты можешь дать мне свободу внутреннюю.
Он протянул сверкающую руку. Когда Тиви приняла её, ток прошёл по ней, и она вздрогнула с яркой ясностью, как горящая в вакууме нить. Несколько драгоценных мгновений она изучала твёрдые и знакомые линии своего сознания, пока не поняла, что она — уже не она. Она стала Дривом.