Решение "приватизировать" лучшего офицера санации города, пусть и бабу, оказалось для Фетмена воистину счастливым. Лейтенант-биопша ударными темпами и в кратчайшие сроки перешерстила и реорганизовала его охрану, сформировав при нем нечто вроде личного спецназа. Костяк этого спецназа составили биопы – ветераны, готовые зубами рвать горло любому, на кого укажет хозяин, лишь бы не лишиться спасительных уколов. Правда, лейтенант-биопша позволяла себе переизбыток инициативы, однако, справедливости ради, Фетмен должен был признать, что до сих пор инициатива эта шла ему только на пользу.
Когда армада гвардейцев Компаний начала выдвигаться к Гнезду, Ольгерд пригласил Координаторов и членов Экономической Комиссии в полном составе, как он выразился, "на глоточек шампанского, настоящего, земного"… сноб. Вот тут-то лейтенант-биопша, заступив Фетмену дорогу, с непреклонным и одновременно почтительным видом – умеют же люди! – объявила, что господина Верховного санатора сверхсрочно, чрезвычайно секретно и, главное, немедленно ждут в космопорте, куда только что прибыл за ним челнок с шипа "Лиловая Звезда". Оная "Звезда", как объяснила окружающим лейтенант-биопша, к болтавшейся поблизости эскадре сэра гроссадмирала отношения никакого не имела, а принадлежала она имперской санации, по делам которой сюда и прибыла.
Общество, с редкостным единодушием сделало большие глаза и с веселым гомоном удалилось праздновать грядущую победу. А на немой вопрос Фетмена, лейтенантша отвечала с невозмутимостью, что ему надлежит лично принять у имперских санаторов и водворить обратно в санационные учреждения Азеры ими, имперскими санаторами отловленную и доставленную "Лиловой Звездой" знаменитую беглянку – хакершу Ану Стеклофф.
Фетмен, никогда не отличавшийся особой быстротой реакции, а напротив того, бывший, если уж откровенно, скорее, тугодумом, просто опешил.
Прославленная хакерша, которая некогда умудрилась взломать защиту банковских счетов самой Старой Дамы и украсть сумму, от количества нулей в которой у всех в Совете дух перехватило, удрала из камеры смертников самого охраняемого санатория Азеры вместе с "Черным бароном". И барон Айно, ближайший советник Старой Дамы, не только шкуры с нее потом не содрал за финансовые художества, но отпустил на все четыре стороны… в благодарность за помощь? Ну, да, наверное. Они там, в Гнезде, свихнулись на почве благородственной порядочности. Для нормальных людей всякие там "порядочность", и все такое, есть вопрос имиджа, к реальной жизни отношения не имеющий. Но эти же не нормальные, а совсем наоборот.
Что касается хакерши, с нею, по словам биопши, история вышла, темней некуда. Эта самая сволочная Стеклофф была случайно обнаружена на битком набитом скрыплами неуправляемом корабле, где оказалась единственным уцелевшим человеком. Откуда на корабле взялись скрыплы, вопрос, конечно же, праздный. Ясное дело, с Рибартона. А вот как корабль попал на Рибартон и зачем, и не был ли он причастен к появлению скрыплов на Азере – вопрос очень даже интересный и важный. Как бы ни пришлось взгляды на это дело пересматривать. А в Совете еще грешили на Старую Даму, будто без нее тебе подлянку кинуть некому. Конкурентов, что ли, нет?
Со спасением стервочке и повезло, и не повезло одновременно. Повезло, поскольку она вообще была спасена. Не повезло же потому, что спасателем оказался шип санации. Была там, на самом деле, и еще одна непонятка. С какой стати шип проделал огромный путь и затратил прорву энергии, чтобы доставить беглянку на Азеру? Так ли уж было важно, чтобы она сидела непременно в том месте, откуда сбежала? Воистину, неисповедимы пути имперской санации, но ему, Фетмену, подарок получался отменный.
Естественно, водворение обратно в камеру мерзавки, совершившей единственный за всю новейшую историю успешный побег из санатория, к тому же, еще и ему, Дику Фетмену, подчиненного, было делом важным, но проделать это водворение можно было и без него… а вот попробовать такую запредельную редкость, как земное игристое вино, второй раз в жизни Фетмену случай представится вряд ли. Однако на его суровый выговор биопша, все с той же невозмутимостью и нисколько не смутившись, отвечала в том смысле, что не стоит "светиться" среди организаторов наезда на Гнездо, особенно в такой момент. Ибо чревато. А на слова, что Рекс, мол, обречен, с не меньшей невозмутимостью возразила, что когда запускали по Гнезду ракеты, уверенность была не меньшая.