А была – все-таки была! – еще и Трасса.
Формально работы на Трассе замыкались на сэре Графенбергере – своем родном, но-таки теологическом сукином сыне. Ему подчинялись службы слежения, служба сопровождения, служба захвата – люди таинственного Изегрима. Группы технических специалистов, посменно дежурившие в ЦПТМ, тем же решением сэра Советника были переподчинены непосредственно Графенбергеру – факт, с одной стороны, снимающий с Генрика всякую ответственность за любые тамошние безобразия, но, с другой-то стороны, в высшей степени тревожный. Авторитет Генрика в лаборатории после всего наслучавшегося вокруг первого и второго объектов был непререкаем. Ребята, прикомандированные к ЦПТМ и постоянно прибегавшие к нему советоваться, приносили ошеломляющие вести – объект развивался так стремительно, как и не снилось ни одной предыдущей модели. Похоже, наихудшие опасения разжалованной культуристки Брунгильды начали потихоньку сбываться.
Что касается Аны-Сурии, то стоило бы – решил Генрик еще в самом начале их новых взаимоотношений – за все ее старания, да заодно и для поддержания собственного имиджа опекуна и покровителя, обеспечить ей весомые поощрения. После долгих надоеданий начальнику, Генрику удалось добиться для нее разрешения на свободное перемещение, правда, только в пределах лаборатории. Подземный город и – тем более – поверхность по-прежнему оставались для нее закрытыми. Советник и на снятие с ее рума запоров согласился только и исключительно под личную ответственность Генрика.
– Если она кого-нибудь трахнет, – сказал Советник, накладывая на докладную разрешающую резолюцию, – да потом еще и пришьет, чем это тебе грозит, ты понимаешь?
Генрик позволил себе фамильярную ухмылку.
– Уверяю Вашу светлость, что ни какой-нибудь герр Латриненшайсер из кордегардии, ни сэр Факмен из научных отделов, ни даже мсье де Мерде из отдела клонбоди и близко к ней не подойдут.
– А если подойдет она?
– Каждый тут же и с места не сходя примется оправдывать фамилии, и нам придется тут же задействовать всех кибердинеров. Для уборки румов… от дерьма, я имею в виду.
Так или иначе, решение было принято. Генрик лично проследил за сменой внешнего запора в ее руме на двухсторонний, причем обставил этот процесс весьма торжественно.
– Дорогая, – сказал он, даже не дожидаясь ухода технических специалистов, устанавливавших новый замок – с этого момента ты смело можешь считать себя не… как бы это сказать… объектом всяких там воздействий, а моей личной гостьей и коллегой по работе.
– А что, – спросила Ана-Сурия, ехидно улыбаясь, – бывают еще какие-то коллеги? – и жизнерадостно, широко раскрывая рот, взахлеб рассмеялась. – Спасибо, Генрик, спасибо, я это все очень ценю. Правда. Ты мне веришь?
– Разумеется! – не менее весело отвечал Генрик, не преминувший отметить про себя, что та, другая, которая прототип, смеялась бы совсем иначе: и пасть, как багамут, не разевала бы, и вульгарностью от ее ржания за милю не несло бы.
Их занятия теперь, собственно говоря, напоминали скорее дружеские беседы. Причем проходили эти беседы не только в осточертевшем Ане-Сурие лабораторно-жилом руме. Генрик показывал ей все рабочие помещения лаборатории. Он живо интересовался ее прошлым, и Ана-Сурия, проникшись полным доверием, рассказывала ему о своей прошлой жизни все без утайки. О том, как когда-то, безо всяких контакторов она умудрилась взломать защиту Центрального банка Азеры и украсть у Старой Дамы о-очень большие деньги. Как вживила себе контакторы. Как впервые убила первого в своей жизни человека – полового партнера – и каким потрясением для нее было обнаружить у себя наклонности секс-маньячки.
– Как ты умудрилась попасть на корабль, под завязку набитый скрыплами? – удивлялся Генрик.
– А вот так и умудрилась. Люди Старой Дамы мне говорили, что летят за скрыплами, но я не верила и решила, что хотят они пошарапить имперского флагмана. Может, ты не знаешь, на нем осталось чертова прорва наградных пластиковых банковских карт. Целые ящики.
– Я в курсе.
– Ну, вот. Я их уговорила взять меня с собой. На поверхность Рибартона они меня не пускали, да я и не рвалась. Видел бы ты, в каком виде они оттуда возвращались, причем сперва-то все с пустыми руками. Наконец, вваливаются радостные, счастливые, орут ура, целуются.
– А дальше?
– Спереть у них ящик и смыться оказалось всего лишь делом техники. Откуда мне было знать, что эти идиоты все время говорили правду, что в ящиках икра скрыплов, а не пластиковые карты, и что хранить их надо в холоде?