Когда Генрик повел Ану-Сурию осматривать внеслужебные блоки лаборатории, они и не подозревали, что видятся в последний раз.
Под ногами гулко гремели прутья металлического настила. Попадавшиеся навстречу сотрудники лаборатории и охранники шарахались в сторону, испуганно бормотали неизменное "здрасьте" и старались бочком – бочком прошмыгнуть мимо. В глаза никто не глядел. Генрик хмурился, потихоньку зверея. Ана-Сурия философски пожимала плечами. Разговор привычно съехал в проторенную колею.
– Арест был полной неожиданностью для меня, – рассказывала она. – Я думала, что никому и никогда не удастся проследить деньги, что я украла. Но, как видишь, ошиблась.
– Понимаю, – Генрик задумчиво кивал головой. – Не тех людей ты выбрала для грабежа. Рекса Азерски провести трудно.
– Это был не Рекс. Рекса тогда на Азере вообще не было. Ловили меня даже не люди Старой Дамы, Гнезду в это время было не до финансовых расследований. Ловили меня люди Фетмена, как ни странно. Наши азерские богатеи страшно перепугались. Воровать деньги друг у друга дозволено только людям их круга. Если хапнул кто-то посторонний, все распри побоку и – ату его!
– Тут есть одна непонятка, – задумчиво сказал Генрик. – Черный барон вживил себе контакторы даже чуть раньше, чем ты. Как же так вышло, что ты замки открывать могла, а он нет?
– Это-то как раз совсем просто. Стрессов моих он не имел. Вот и все. Сейчас-то, небось, щелкает их как орешки. А тогда вся эта гнездовая гоп-компания на меня чуть ли не молиться была готова. Вот и показалось мне очень весело и прикольно наколоть своих новых друзей. Я и наколола. А когда в ящик полезла, чтобы заглянуть, там от тепла из икры уже и скрыплы вывелись.
– Да. Невезуха жуткая.
– И не говори.
– Но Рекса пришить все-таки хочешь?
– Больше всего на свете.
Когда они, миновав последний пост охраны, вышли в центральную шахту жилого квартала, Ана-Сурия испытала настоящий шок.
С правой стороны вдоль всей стены тянулись ровные ряды люков жилых ячеек. Слева зиял провал шахты, впрочем, неглубокой – этажей на пять-шесть – и узкой. На той ее стороне, как и здесь, находились этажи жилых ячеек, вдоль которых тянулись настилы из металлических прутьев, отделяемые от провала шахты невысокими перилами. Картина была до жути знакомой. На какое-то мгновенье ей почудилось, что она снова оказалась в проклятом азерском санатории, что вот сейчас, сию минуту вывернется навстречу сама густопсовая лесбиянка и садистка Жаба. Ана-Сурия невольно потрясла головой, отгоняя наваждение – воспоминания накатили отнюдь не сладостные. Она повернулась к Генрику и не без ехидства спросила:
– По ночам здесь пол под током?
– Здесь-то зачем? – удивился Генрик. – Как тогда народу общаться в свободное время? В переходах к лабораторным румам – да, под током… был, пока я не отменил этот идиотизм, а здесь-то и вообще с какой стати? – Генрик споткнулся о ее иронический взгляд и нахмурился.
– В твоих словах есть какой-то подтекст. Но я его не улавливаю. В чем дело? Что ты имеешь в виду?
Ана-Сурия вздохнула.
– Вот там у вас, я так понимаю, центр развлечений? Кафе, тренажерный зал, боулинг какой-нибудь? Вот та площадка внизу, это место для переклички личного состава смен, правильно? Вон там лифтовые блоки, и на каждом этаже возле лифтовой площадки пост охраны, хотя лифты наверняка исключительно внутренние. А наружные лифты, что ведут на поверхность или в тоннель метро, это я уже видела, это вообще за кордегардией, и доступ туда без пропуска заказан, небось, даже для тебя… я права?
– В общем-то, да. Ошибки, если и есть, то незначительные. Не только кафе, а еще и ресторан с танцевальным залом и кабинками от приличного дома моды, не Оксфорд, конечно, и не Ла Скала с Мулен Ружем, но все-таки. Не тренажерный зал, а спортивный комплекс. Я лично передвигаюсь совершенно свободно и бесконтрольно, да и доступ на местный общеимперский Бродвей для моих сотрудников совершенно свободный. Не похоже, чтобы ты решила мне продемонстрировать проницательность. Тебя все это очень больно и очень лично задевает. Почему?
– Почему… В санаториях ты, судя по всему не сиживал, милый друг. Там, в Старых Мирах. Правильно?
– Разумеется, неправильно. Я вел в Столице довольно бесшабашную жизнь. Однажды провел в заключении почти две недели. За дуэль. Правда, санаторам тогда ничего так и не удалось мне пришить.
– Я говорю о настоящем санатории, а не о Кабинете Предупредительной Заботы. КПЗ это не санаторий. КПЗ в сравнении с санаторием просто курорт. Я, как ты знаешь, много времени провела в санатории. В каком-то смысле это был элитный санаторий, там содержались подсанационные, необходимые Городу. Мы занимались управлением грузопотоками Объединенных Компаний на Азере. Так вот я что тебе скажу. Ваша, так называемая, лаборатория и наш санаторий сооружались чуть ли не по одному типовому проекту. Да и жизнь санаторная от вашей лабораторной если и отличается в смысле свободы и комфорта, то все равно очень далека от идеала.