Черт. Снова эта круговерть.
— Мы на месте, — сказал я, когда мы подошли к входу в «Диор».
— Ты так и не сказал, что мы будем покупать.
— В эту субботу будет мероприятие. Тебе нужно платье.
— У тебя странная манера приглашать женщину на свидание.
— Я не хожу на свидания, и если ты не заметила, я не очень хорошо умею просить.
Она провела губами между зубами, как бы вспоминая тот момент, когда я просунул свой член мимо них и вошел в ее горло. Это было грубо, жестоко и садистски, не то, чем я гордился, но что-то в том, как она смотрела на меня каждый раз, когда я упоминал об этом, говорило мне, что она не ненавидит это так сильно, как ей хотелось бы.
Как только мы вошли, нас встретила женщина средних лет с короткими светлыми волосами. Ее белоснежные виниры сияли на ярко-красных губах: — Просто смотрите? — Ее фальшивый тон был таким же высокопарным, как и нарисованные карандашом брови.
Я жил в пентхаусе за четыре миллиона долларов. На моем банковском счете лежал баланс, вдвое превышающий эту сумму. Я носил на работу костюмы за пять тысяч долларов, и мне точно не нужно было смотреть вещи в магазинах.
Я достал бумажник и протянул женщине свою кредитную карту: — Дайте ей все, что она захочет.
Блондинка оглядела Эннистон с ног до головы, мысленно оценивая и молча осуждая. Эннистон расправила плечи и улыбнулась, не говоря ни слова. Я подумал, сколько раз ей приходилось надевать эту маску, скрывающую ее реакцию на невысказанные суждения людей. Она была чертовски хороша в этом. А потом я подумал, носила ли она ее со мной. Меня не воспитали быть вежливым. Еще одна минута наблюдения, как она смотрит на Эннистон, и я сорвусь с катушек. Я перевел взгляд на Эннистон. — Я буду снаружи. Ты в порядке?
Она кивнула. — Я в порядке.
Прежде чем уйти, я взял ее за руку и наклонился к ее уху: — Если ты уйдешь, я найду тебя. Если ты даже подумаешь о том, чтобы сбежать или рассказать кому-то, я узнаю.
Я мог сосчитать на двух пальцах количество людей, которым я доверял. Полпальца для Грея, и это был средний палец. Одно чистосердечное признание в лифте не добавило Эннистон в этот список. Я отпустил ее, затем вышел из магазина, оставив ее одну с этой сучкой и моей чертовой кредиткой. Во второй раз за день я верил, что она поступит правильно, и надеялся, что это не вернется, чтобы укусить меня за яйца.
ГЛАВА 21
Однажды утром, когда мне было двадцать лет, я ехала в кампус из дворца, потому что, в отличие от Лиама, отказалась от водителя. Погода портилась из-за надвигающейся снежной бури, когда у моей машины лопнула шина. Три разных человека остановились, чтобы предложить мне помощь. Я потратила больше времени, доказывая незнакомцам, что у меня все под контролем, чем на то, чтобы поменять колесо. В итоге я провалялась в постели неделю с пневмонией, но я научилась сама менять колеса. Мне не нужна была ничья помощь. Я была способна позаботиться о себе сама. Упрямство — это был мой токсичный недостаток. Хотя я предпочитала называть его «решительность».
Когда я изначально приехала в Нью-Йорк, я понятия не имела, чего ожидать. Я не знала правды о том, зачем я здесь. Именно поэтому я собрала наряды на все случаи жизни. Мне не нужно было, чтобы Чендлер покупал мне платье, но по какой-то причине я хотела, чтобы он это сделал. Что-то внизу живота покалывало при мысли о том, что я позволю этому мужчине заботиться обо мне.
Он даже взял еду на вынос из ресторана, где пахло раем, когда мы проходили мимо. Клянусь, мой желудок урчал всю обратную дорогу до его дома. Это о многом говорит, учитывая всю суету вокруг нас в середине дня. Мы сидели у кухонного острова и наслаждались мирной трапезой. Никаких вопросов. Никаких споров. Только я, он и стейк на дровах, который был лучше, чем секс, по крайней мере, секс в моем понимании. Он даже открыл для меня бутылку вина, пока сам пил пиво.
— Ты собираешься показать мне платье? — Спросил он.
Я отрезала кусок стейка: — Это сюрприз.
Он отпил пиво из своей бутылки: — Ты, кажется, полна ими.
Ты тоже.
— Да? Ну, вот еще один. — Я думала об этом с той минуты, как он рассказал мне о девушках. Мое сердце болело за них. Оно разрывалось при мысли о том, что кто-то еще может чувствовать хоть малую толику той безнадежности, которую чувствовала я, когда меня только привезли сюда. Только, как описал Чендлер, им не так повезло, как мне. Их злодеи были больше похожи на монстров. Они не получали еды, платьев и мягких кроватей. Им снились кошмары. Это съедало меня. Отчаяние гложет меня. Я должна была что-то сделать.
— Ты не должен мне угрожать, — я вспомнила его шепотом сказанное предупреждение в торговом центре. — Я не собираюсь убегать. Что бы вы с Греем ни делали с теми девушками, которым Братство причиняет боль, я хочу помочь.
Я не могла сказать девочки, которым причиняет боль мой отец. Эта боль была еще слишком свежа.
Его взгляд удерживал меня с такой яростью, с такой интенсивностью, что я боялась, что потеряюсь в нем.
— Ты ничего не можешь сделать.
— Ты взял меня не просто так.
— Да, и причина была в том, что мы переоценили твоего отца, — он отвел взгляд, словно ему было больно смотреть в мои глаза, когда он говорил мне правду. — Еще четыре дня, принцесса. Все закончится через четыре дня. — Он допил пиво и поставил бутылку на стойку. — Если я тебе понадоблюсь, я буду в своем кабинете. Это дверь рядом с моей спальней. — Он отодвинул свой барный стул от стойки, сполоснул тарелку, затем загрузил ее в посудомоечную машину. — Думаешь, ты сможешь держаться подальше от неприятностей?
Мудак.
Если он имел в виду мое нападение на дверь его спальни, или неудачную попытку приготовить еду, или угон такси… ладно. Да. Я поняла.
— Я постараюсь, — сказала я ему, когда он направился к лестнице.
Я поела, выпила второй бокал вина, потом третий. Я убрала свою тарелку и поставила ее вместе с его тарелкой в посудомоечную машину. Чендлер не был похож на книжного ботаника, но у него было несколько книг в твердых переплетах, сложенных стопкой на комоде, как я полагала, исключительно для украшения, потому что обложки соответствовали его декору. Я взяла ту, что лежала сверху, под названием «Если бы она знала» Блейка Пирса, а затем устроилась на диване. Не успела я оглянуться, как перевернула последнюю страницу и выпила еще два бокала вина. Солнце садилось, и за окнами мелькали огни города. Мои кости болели, когда я встала и потянулась. Казалось, что я не читала книги целую вечность. Чендлер был в своем кабинете и занимался своими делами. Я свернулась калачиком на диване с хорошей книгой, попивая вино.