— Просто выстрели в эту гребаную банку, ты, киска, — крикнул мне в ответ Лео.
— Нет, черт бы тебя побрал, — я посмотрел на человека в мантии. — Должен быть другой способ.
Он молча смотрел на меня.
Твою мать, я хотел убить его. Я хотел убить их всех троих.
— Стреляй в банку, — крикнул Лео.
Его голос звенел у меня в ушах, отдаваясь эхом в крошечной комнатке.
— Нет, — крикнул я в ответ.
— Сделай это.
Я представил себе невинные круглые глаза Эннистон.
— Стреляй в банку, Чендлер, — грудь Лео вздымалась с каждым вдохом.
Я провел рукой по глазам и по лицу.
— Стреляй. В банку, — повторил он.
Моя рука, потная, но неподвижная, сжалась вокруг пистолета. Палец лег на спусковой крючок. Казалось, время остановилось, и все погрузилось в тишину. Звон в ушах затих до шепота. Я выдохнул и выстрелил, наблюдая, как пуля пролетела сквозь воздух в замедленной съемке. Банка взорвалась, выплеснув коричневую жидкость на стену и лицо Лео.
Он напрягся на мгновение, затем выдохнул. Его плечи опустились, когда комнату наполнил глубокий, искренний смех.
— Я знал, что ты сможешь это сделать, ублюдок. — Он продолжал смеяться. — Я, блядь, знал, что у тебя где-то есть стальные яйца.
— Теперь стреляй в другую банку, — сказал мужчина рядом со мной своим глубоким, лишенным эмоций голосом.
Я замер.
Лео перестал смеяться.
— Что, блять, ты только что сказал? — Спросил я его.
— Стреляй во вторую банку.
— Нет. Нет, блять. Это не было частью сделки, — я покачал головой, неверие перехватило дыхание и заставило мое горло сжаться. — Я выстрелил в банку, теперь вытащи его из чертова кресла.
— Боюсь, это так не работает.
— Кто сказал? Ты? — Я изогнул бровь и помахал пистолетом в воздухе. — Или человек, который держит пистолет?
Позади себя я услышал знакомый щелчок магазина, заряжаемого в пистолет.
Лео, должно быть, тоже услышал.
— Сделай это, Си (прим. Chandler в сокращение C). Если ты не сделаешь этого, то сделают они, и ты, блядь, это знаешь. — Он тяжело сглотнул. — Я бы предпочел, чтобы это был ты. Эти пиздюки наверняка промахнутся и вышибут мне мозги на хрен.
За всю свою жалкую жизнь я не пролил ни одной слезинки, но в этот момент я обнаружил, что мне приходится их смахивать.
Я покачал головой: — Я не могу.
— Ты должен.
Я выдохнул.
— Да кого вообще волнует красивое лицо? Я могу завалить кучу телок своим членом.
Пусть этот ублюдок думает о киске прямо сейчас.
— Ты мудак, ты знаешь это?
— Да, как и ты. — Его пальцы сжались на подлокотнике кресла, как будто он собирался с силами. — Нажми на курок, чтобы я мог убраться отсюда нахуй. Здесь пахнет мочой.
Я откинул голову назад и уставился в потолок, зная, что по другую сторону бетона есть фреска Иисуса, ангелы и святые. Я сомневался, что Бог когда-нибудь простит меня за все, что я сделал, но я надеялся, что Лео сможет. В одном он был прав. Если я не сделаю этого, то сделают эти люди. И им будет все равно, куда целиться.
Я опустил голову и сосредоточился на своем лучшем друге, вбирая в себя то, как он выглядел сейчас, запоминая его неискаженное лицо.
— Мне так чертовски жаль.
Одинокая слеза скатилась по моей щеке, когда я снова нажал на курок.
ГЛАВА 34
Все было сделано.
Я сделал это.
Крошечные точки света взорвались за моими веками, когда я зажмурил глаза и держал их закрытыми. Я еще не был готов столкнуться с последствиями своей реальности.
В моей жизни было два человека, на которых я знал, что могу рассчитывать, несмотря ни на что: Каспиан Донахью и Лео, мать его, Костелло. И я только что подвел одного из них.
Я жалел, что не я сидел в этом кресле. Все внутри меня рассыпалось, словно лед в венах раскололся, и теперь осколки разлетались и рвали меня в клочья.
Затем пришла ярость, отбросив боль в сторону и взяв верх. Это произошло почти мгновенно, пронзив меня насквозь, до тех пор, пока моя голова не стала раскалываться.
Как только я выберусь из этой дыры, я заберу у них все.
Все, блядь, все.
— Молодец, — прошелестел глубокий синтетический голос рядом с моим ухом.
Мои глаза распахнулись, услышав в его тоне веселье. Первое, что произошло, это воздух покинул мои легкие. Следующим был смех Лео, заполнивший пространство, когда мужчина в красной одежде снял повязку с глаз, открыв совершенно нетронутое лицо.
Ни в одной из банок не было кислоты. Это все был тест. Больной, извращенный, гребаный тест. Эти засранцы тем и славились, что забирались к вам в голову.
Это была одна большая гребаная игра разума, и они боролись за контроль.
Я схватил стоящего рядом мужчину за переднюю часть его мантии и притянул его тело к себе: — Я сделал это не для тебя.
— Осторожнее со словами. Ты еще не закончил, — сказал он, когда открылась еще одна дверь, напомнив мне об одной из тех игр в квестах.
Я бросил мужчину, а затем направилась прямо к Лео, который теперь был полностью развязан.
— Ты в порядке? — Я опустился перед ним на корточки.
Он усмехнулся.
— Лучше не бывает, — взяв мое лицо в свои руки, он посмотрел мне в глаза и тихо сказал. — Теперь ты в этом деле. По самые яйца. Теперь ты сделаешь все возможное, чтобы выбраться живым. — Он прислонился своим лбом к моему, понизив голос еще больше. — Чего бы это не стоило. — Мы оба поднялись на ноги, и Лео похлопал меня по плечу, наклонившись к моему уху. — Мы достанем этих ублюдков на другой стороне. — И затем он последовал за парнем в красной мантии из комнаты.
Чего бы это ни стоило.
Что-то подсказывало мне, что испытание с Лео было самым легким из всех, которые мне предстояло пройти, хотя в глубине души я знал, что если бы я его не прошел, он был бы сейчас мертв. Братство ни за что не позволило бы мне бросить им вызов и выйти сухим из воды. Они бы убили Лео из чистой злобы. Вот почему я в конце концов нажал на курок. Это не имело ничего общего с выбором верности им. Это был единственный способ спасти его жизнь. Речь больше не шла о победе.