— Мои извинения, джентльмены. Произошла небольшая путаница. Похоже, один из моих людей забрел на улицу и непреднамеренно схватил кого-то, кого не должен был, — он рассмеялся невинным смехом, и все рассмеялись вместе с ним. — Бывает.
Бывает? Они просто хватали женщин на улице, а потом смеялись над этим? Я знал, что они сумасшедшие, но… Господи.
— Единственная проблема в том, что последний ритуал требует кровавой жертвы, а эта не должна была быть здесь, нет никакой гарантии, что она девственница.
Кровавая жертва.
Что. Блять.
Это объясняло алтари.
Он продолжил.
— Поймите, если вы выберете ее в качестве награды, придется сделать исключение.
Все его слова слились воедино. Девственница. Ритуал. Кровь. Выберите ее в качестве награды. Белые мантии и почти обнаженные тела.
Они ожидали, что мы трахнем всех этих женщин или хотя бы одну из них. Прямо здесь, на этих алтарях, под святым местом, в этом святилище, полном мужчин в масках. Это был последний тест, чтобы увидеть, насколько темны наши души.
Очевидно, моя была чертовски развратной, потому что я ждал этого момента с тех пор, как узнал, что у королевы Айелсвика есть дочь. Моя мать была права. Эннистон действительно была очень похожа на свою мать. Я никогда не забуду лицо женщины, которая украла мою девственность. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать лет, я мечтал разрушить ее невинность так же, как ее мать разрушила мою. При мысли об этом мой член становился чертовски твердым. Я хотел ее унижения. Я хотел ее слез и капитуляции, ее криков и боли. Я и только я. Никто другой не заслужил этого права.
Но было что-то еще, что-то тревожное в глубине моей души, что-то, чего я никогда не чувствовал и не понимал. Я хотел сломать ее. Но было и что-то еще. Я не хотел делать это вот так.
Мои глаза встретились с ее глазами, и она замерла: — Я заберу ее.
Мужчина, державший Эннистон, протащил ее через всю комнату, затем толкнул ее в меня. Она споткнулась, затем оттолкнула его.
— Мудак, — пробормотала она под маской.
Ее спина была прижата к моей груди, а ее задница к моей промежности. Она выдохнула, когда я вдавил свой твердый член между ее ягодицами. От судьбы не убежишь, детка. Больше нет.
Я схватил ее за руку, удерживая на месте и позволяя ее теплу просочиться в мою кожу, согревая мои все еще замороженные кости.
Мой отец, как я предполагаю, сошел с платформы, чтобы присоединиться к нам: — Ты слышал, что я сказал? — Голосовой симулятор был выключен, и он говорил тихо и негромко, только для меня, давая мне понять, что я предположил правильно.
Я усмехнулся.
— Это не первый раз, когда я буду трахать кого-то до крови.
Тело Эннистон напряглось.
— Я не думаю, что ты полностью понимаешь, — он протянул мне нож. — Мы должны быть уверены, что там есть кровь.
Я видел свою долю кровопролития и был причиной большинства из них. Меня не испугал нож, но Эннистон вздрогнула в моих руках.
— Я же сказал, что сделаю.
Низкие григорианские песнопения доносились эхом откуда-то, где я не мог видеть.
Dies irae
Dies illa
День гнева.
Как уместно.
Двое других мужчин на платформе не сводили глаз с меня и Эннистон, игнорируя происходящие вокруг нас сцены. Если они и знали, кто она, то точно не препятствовали этому.
У некоторых алтарей стояли двое мужчин и две женщины. У других было больше. Они уже сняли свои одежды и исследовали тела друг друга. Комната была погружена в шум обнаженной кожи и стоны. Этих женщин определенно не заставляли быть здесь. Они почти выступали, как будто проходили пробы на роль. Это было чертовски странно, как много женщин стекалось в Братство, слепо гоняясь за деньгами и властью. Я видел, чем это оборачивается для них в конечном итоге. Я знал, какими монстрами они в итоге становятся.
Скандирование становилось все громче.
— То дерьмо, которое ты устроил на улице, повлечет за собой последствия, — сказал отец, затем посмотрел на Эннистон. — И не думай, что я не знаю, кто она такая.
Затем он отрывисто кивнул мне, как бы давая понять, что пора начинать, и ушел.
Я догадался, что это ответ на мой вопрос. Они знали, кто она. По крайней мере, мой отец знал. Насчет короля я все еще не был уверен.
— Что это за место? — спросила Эннистон, ее голос был тихим, а ее тело дрожало.
Я усмехнулся ей в ухо: — Ад.
— Это те девушки, о которых ты говорил? Те, которых тебе нужно спасти?
— Нет. Эти девушки здесь по своей воле.
— Тогда зачем ты пришел сюда?
— Чтобы занять трон дьявола. — Если я выберусь живым. Не было никакой гарантии, что кто-то не находится снаружи и не подтачивает мои тормоза в этот самый момент.
— И тебе нужно использовать меня, чтобы сделать это.
Нет. Я скармливал ее своим личным демонам.
— Сделай это, — сказала она, словно читая мои мысли. — Все, что тебе нужно. Просто сделай это. — Ее голос был пропитан неуверенностью и сожалением, как будто все это время она думала, что последовала за мной в какую-то благородную экспедицию, а теперь она не была в этом уверена.
Осознание того, что ей было не по себе, только сделало мой член тверже.
Делает ли это меня монстром?
Возможно.
Я обхватил ее за талию, распахнул мантию и провел пальцами по ее животу. Мои губы прильнули к ее шее в том месте, которое находилось чуть ниже уха: — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Маленькая Бунтарка? Прямо здесь, на глазах у всех этих мужчин?
Ее грудь вздымалась, и все, о чем я мог думать, это о том, как ее сиськи идеально помещаются в моих руках: — Если это поможет нам выбраться отсюда.
— Я думаю, ты лжешь. — Моя рука поползла ниже, к ее трусикам. Потом еще ниже.
— Я думаю, ты хотела этого с того момента, когда я впервые приставил нож к твоему горлу. — Я провел пальцем по ее гладкой щели. Такая чертовски мокрая, и все это было для меня. — Я думаю, ты хочешь, чтобы я разрушил твою маленькую тугую киску. — Я приставил кончик ножа к основанию ее горла. — Я думаю, ты жаждешь тьмы.