Я свернулась калачиком в углу другого дивана с одной из своих книг. Как бы я ни старалась, я не могла не смотреть на него. На то, как его язык высунулся и смочил полные губы, когда он глубоко задумался, на резкий контур его челюсти и взлохмаченные волосы. Мне было интересно, какова на ощупь эта щетина между моими бедрами. Была ли она мягкой и щекотной или грубой и шершавой? Мои бедра сжались сами собой, а соски уперлись в тонкую ткань моего голубого сарафана. Полет предстоял долгий.
— Впусти меня, — попросила я, наконец нарушив молчание, которое распространялось между нами, как чума. — Ты не хочешь, чтобы я надевала маску. Я хочу, чтобы ты впустил меня. — Я нашла путь в его комнату. Может быть, я смогу найти путь в его голову.
Он оторвал взгляд от телефона, его яркие глаза пронзили меня насквозь. По его лицу пробежала тень: — Я не могу этого сделать, Маленькая Бунтарка. Здесь темно.
По крайней мере, я снова стала Маленькой Бунтаркой, а не Принцессой.
— Мне не нужны все твои мысли. Только те, о которых ты думаешь сейчас.
Чендлер больше не пугал меня. Я знала, что он опасен, но я уже спустилась в кроличью нору. Теперь пути назад не было. Я стояла в камере, готовая выпить его яд.
— Прямо сейчас? — Его взгляд скользнул от моих глаз вниз по моему телу, и между нами пронесся ток. По всей моей коже расцвело тепло, как будто он уже прикасался ко мне.
Я кивнула.
Он встал со своего дивана и медленно подошел ко мне. Хищник, преследующий свою добычу, или акула, почуявшая запах свежей крови.
— Прямо сейчас мне интересно, заставляет ли твой драгоценный принц твою киску капать для него каждый раз, когда он рядом. — Он забрался на меня сверху, вклинившись между моих бедер и затянув платье на моей талии. Его бедра раскачивались вперед-назад, потирая его эрекцию о мой центр. — Заставляет тебя выкрикивать его имя, когда ты кончаешь на его члене? — Он обхватил мое горло одной рукой. Моя голова откинулась на спинку дивана. Все мое тело покалывало, ничего, кроме пучка нервов. — Оставлять синяки на внутренней стороне бедер? — Он потянулся вниз и обхватил мою киску другой рукой. Боже мой. — Твой принц трахает тебя, как подобает злодею?
Я выгнулась дугой в его руках, мое тело отчаянно нуждалось, желая большего. Пожалуйста.
Он наклонился и провел зубами по моему соску через сарафан. Его запах, этот мужественный лесной аромат, наполнил мои легкие и оставил меня под кайфом от него.
— Сейчас мне интересно, какие звуки ты будешь издавать, когда я буду тебя трахать.
Я зарылась пальцами в его волосы и покачивалась на его руке.
Он провел пальцем по моим хлопковым трусикам, просовывая его сквозь ткань.
— Блять, ты в такой же заднице, как и я, — прохрипел он.
Он был прав. Я была очень сильно трахнута. Этот невидимый шнур, который тянулся и тянулся между нами, то сближая нас, то отдаляя, наконец, собирался оборваться. Никаких ритуалов. Никаких зрителей. Никаких игр. Только я, он и эта неоспоримая сила.
— Сними это, — он приподнялся и стянул мое платье, стаскивая его через голову, затем издал низкий, гортанный стон, когда увидел, что на мне нет лифчика. — Черт, я умирал от желания снова увидеть эти сиськи с того дня, когда увидел тебя в ванной. — Его руки метнулись к собственной рубашке, он стащил ее через голову и бросил на пол рядом с моим платьем. Он вытащил из-за спины пистолет и положил его на стол. Пистолет. Я бы замерла, если бы не была так возбуждена. Он расстегнул пуговицы и в горячем порыве выскользнул из брюк, оставив между нами лишь тонкую ткань нижнего белья.
Это было неправильно по многим причинам. Я не должна была хотеть этого так сильно, как хотела. Мое предательство могло бы привести к началу войны, пусть даже тихой, между нашим королевством и Норвегией. А Чендлер собирался оставить после себя лишь несколько синяков и шрамы от разбитого сердца, разрезав меня глубже, чем это мог бы сделать любой клинок. Но мне было все равно. Я хотела его, хотела этого. Я никогда не хотела ничего большего.
Он провел рукой по моей киске, потирая, пока его средний палец скользил вдоль шва. Затем, сжав вместе три пальца, он шлепнул по моему клитору. Сильно.
— Ты все еще хочешь войти, Маленькая Бунтарка? — Спросил он, давая мне последний шанс отступить назад.
Я выгнула спину и прохрипела: — Да. — Мой голос был тихим, хотя мой разум и сердце бешено колотились.
Он снова провел рукой по моему центру. Мои бедра уперлись в него, и он толкнулся еще сильнее.
Он стянул трусы-боксеры ниже бедер, а затем отшвырнул их ногами, освобождая свой член.
Господи Иисусе, он никак не мог поместиться во мне. Он покачивался и шлепался о его рельефный пресс, головка была толстой и блестела от спермы. Такой длинный. Такой толстый. И вены… Боже, вены. Несмотря на это, он выглядел гладким, как шелк, и мне захотелось попробовать его на вкус.
Чандлер обхватил кулаком свою длину, а затем провел кончиком по шву моих трусиков.
Я попыталась снять их, но он остановил меня: — Оставь их, — сказал он, сдвигая их в сторону, обнажая мою мокрую, голую и полностью отданную на его милость киску. — Когда ты войдешь в свой дворец и обнимешь своего отца, когда твой принц поцелует тебя в щеку и поприветствует тебя дома, я хочу, чтобы ты почувствовала меня между своих бедер. Я хочу, чтобы они чувствовали мой запах на твоей коже. — Он вошел в меня, только кончиком, но этого было достаточно, чтобы почувствовать, как я растягиваюсь вокруг него. — Я хочу, чтобы они знали, кому ты теперь принадлежишь.
Я принимала противозачаточные с шестнадцати лет из-за нерегулярных месячных и плохой генетики, но Чендлер этого не знал. Он даже не спрашивал. Все, о чем он заботился, это о том, чтобы убедиться, что весь он претендует на всю меня. В этом было что-то серьезно испорченное, но эротически первобытное.