Сжимаю пальцами переносицу, пытаясь понять, что мне вообще необходимо сейчас делать. Все мысли были далеко отсюда, а я даже не стараюсь их поймать. Пусть разбегаются.
Да и что я могу ей рассказать?
Ой, привет, Урсула. Ты знаешь, позавчера немого пырнули ножом в подворотне недалеко. Только я, бестолочь, не повезла его в больницу, а отвезла домой. Здорово, правда? Потом подлатала его, даже супом накормила. А потом он ушел в ночь. А как у тебя прошли выходные?
Нет, я не могла ей рассказать из этого вообще ни слова. Она не поймет.
-Не хочешь рассказывать?
-Да, прости, не хочу, - сухой безжизненный голос, которому даже утреннее кофе не в силах было помочь.
-Судя по твоим глазам, ты полночи плакала. Неужели, приходил Боби?
Да, спасибо, дорогая. Ты меня фактически спасла.
-Да, приходил. Снова поругались, - стараюсь сделать максимально грустное лицо, но, кажется, что даже стараться особо не придется. Бьюсь об заклад, выгляжу я крайне хреново.
-Оу, детка. Не стоит он твоих слез! – Урсула по-дружески обнимает меня. Он нее пахнет кофе и ванилью. –Он козел, каких поискать еще надо!
Не могу с ней не согласиться.
-Иди, умойся. Я прикрою.
-Спасибо. Я очень виновата.
-Брось, - она отмахивается от меня. –Давай, приводи себя в порядок и возвращайся.
Я безмерно благодарна ей, что не стала расспрашивать, что именно произошло, потому что обманывать ее мне не хотелось, но и выдавать свои похождения я была не готова.
Прихожу на кухню, где Берни и Дилан уже вовсю колдуют над кастрюлями. Белесый пар плотными клубами поднимается к потолку, а запах свежего супа с морепродуктами заставляет желудок сделать сальто. Когда я ела в последний раз? Кажется, куриный суп, сваренный для немого, это все, что я съела за последние сутки.
-Эй, Джес! Привет! Как дела?
Нет желания с ними разговаривать. Молча, не поднимая зареванных опухших глаз, прохожу в подсобку, отведенную нам для переодевания.
-Что это с ней? – спрашивает Дилан, но Берни не находит, что ответить. Ребята лишь наблюдают, как я скрываюсь в крохотной коморке.
Закрываю дверь и пару минут стою в темноте.
Темнота и тишина могут принести успокоение. Молчать иногда просто необходимо. Чувствую себя комфортно, позволяя темноте обнять меня мягкими руками. Она обволакивает каждую клетку моего организма, а я мечтаю раствориться в ней.
Постояв так еще пару минут, наконец, включаю свет и пугаюсь своего отражения. Черт, у меня ведь даже косметики толком нет, чтобы скрыть эту панду, которая смотрела на меня из отражения.
Переодеваюсь в форму, собираю волосы в тугой хвост, еще раз бегло оглядываю свое отражение и покидаю кладовку.
У двери меня ждет Урсула с пудрой в руках.
-Держи, попытайся хотя бы немного придать себе человеческий вид. Выглядишь ты из рук вон плохо. Напугаешь еще дядю Томи, он разнервничается. Не к чему это. Давай!
-Спасибо, - боковым зрением вижу, как ребята с интересом за нами наблюдают.
-Давай, жду тебя в зале. А вы чего уставились? За работу, ребята!
Пудра не способна скрыть все последствия этой ночи, но стоит отметить, что после нее я хотя бы стала похожа на живого человека, а не на труп с впалыми глазами.
Жалко, ею нельзя припудрить душу.
В зале за невысокой барной стойкой уже сидел дядя Томи.
-Привет, Джес, рыбка моя!
-Доброго вам дня, Томас! – как ни странно, но его я действительно была рада видеть. – Как ваше здоровье?
Кидаю взгляд на пустой угловой стол, и по телу пробегает дрожь. Трясу головой, пытаясь прогнать противные мысли. Вчерашняя ночь заставила многое переосмыслить. Например, что я не имею никакого права на мысли о немом. Он мне никто. Да, я спасла его, ну, по крайней мере, я хочу в это верить. Но больше ничего. Он мне ничего не обещал.
Я все придумала сама.
Поэтому, лежа в предрассветных сумерках на испачканной кровью простыне и вдыхая уже выветривающийся запах цитруса, я пришла к непростому решению. Немого я вряд ли еще хоть когда-нибудь увижу. Поэтому чем раньше я забуду его, тем всем будет легче.
Подумаешь, легкая увлеченность! Мне же не восемнадцать лет. Надо иметь голову на плечах.
-Отлично, рыбка моя. Вот зашел на кружечку-другую светлого!
-Это хорошая идея, - сажусь рядом с ним на высокий барный стул. Все равно посетителей, кроме нашего старого знакомого, больше не было.
-Ой, Джес. Прости, дорогая моя, но ты выглядишь неважно, - по его лицу я поняла, что он действительно переживает за мое состояние. Хороший все-таки дядька.