— Приветствуем тебя, мастер Дарин и желаем процветания! — пропищал робкий голосок.
Тот остановился.
— Э? — с недоумением спросил он, разглядывая человечка. — Овражные гномы? Вы снова тут?!
— Мы гномы-овражники, мы прибыли в Лутаку из…
— Дальше можешь не продолжать, — твердо заявил Дарин. — Потому что болтать с вами мне сегодня некогда!
С этими словами он обошел гнома и решительно направился к воротам. Гном торопливо посеменил за ним.
— Мастер Дарин…
Тот нехотя остановился.
— Чего тебе? Кстати, ты кто?
— Овражный гном, мастер Дарин, — услышал он тот же голосок.
— Это понятно. Я спрашиваю, как тебя зовут?
— Дюф, мастер Дарин, да.
— Дюф, ага. Ты вроде вчера в шляпе был? А сегодня — нет. А без шляпы я тебя от остальных отличить не могу, — пояснил он. — Вы ж друг на друга похожи, как две капли воды!
— Шляпа, да, — сокрушенно кивнул Дюф. — Такая прекрасная была шляпа. Ее больше нет!
— Ясно, — кивнул Дарин. — Тяжелая утрата. Собственно говоря, вчера я так и думал, что ей конец. Ты ее так мусолил, что… ладно, — перебил он сам себя. — Скажи-ка, почему все еще возле Управления околачиваетесь? Не пора ли вам домой? Или вы решили в Лутаке задержаться?
— Задержаться, мастер Дарин, задержаться, да, — кивнул гном. — Я и остальные, задержались, да.
— Остальные тоже тут?
Гном обернулся: возле темных кустов, как по команде, появилось еще шесть гномов. Они поклонились Дарину и хором что-то пропищали.
— Прекрасно, — кисло отозвался тот, оглядывая гномов. — И в чем дело? Только не говорите, что тот тип, ваш господин, снова попал в кутузку!
— В кутузку?!
— В тюрьму! За решетку! В острог!
— Нет, нет, — поспешно проговорил Дюф. — Он не попал в тюрьму. Вон же он, мастер Дарин!
Дарин вгляделся в темноту. На краю бассейна с говорящими рыбами смутно угадывался чей-то силуэт. Он пригляделся получше: на бортике сидел вчерашний арестант и ел хлеб, отламывая куски от целой краюхи. Говорящие рыбы, к удивлению Дарина, почему-то молчали, и не просто молчали, а вообще никак не обнаруживали свое присутствие. При виде скромной трапезы бывшего арестанта, Дарин вспомнил, что с утра ничего не ел и решил, что в кабинете у запасливого Барклюни наверняка отыщется что-нибудь повкуснее, чем краюха хлеба.
— Слушай, Дюф. Если гномы-садовники вашего господина около бассейна увидят, накостыляют ему по первое число. Овражникам сюда нельзя заходить, а вы еще и его притащили!
— Мы не тащили нашего господина, он пришел сам, — с готовностью ответил гном. — Ты нам очень помог вчера, мастер Дарин. Ты отзывчивый и добрый человек, да. Не такой, как остальные. Остальные не любят овражных гномов, да.
— Это не меня благодарить надо, а секретаря Барклюню, — отмахнулся Дарин. — Без него со мной в тюрьме и разговаривать-то никто бы не стал!
— Но у нас нет денег, — пригорюнился гном. — И мы не можем отблагодарить тебя, мастер Дарин, так, как положено.
— Это плохо, — озабоченным голосом встрял в разговор Басиянда. — Мой господин не делает добрые дела бесплатно! Вам надлежит как можно скорее раздобыть побольше золота, чтобы щедро вознаградить моего господина за те добрые дела, что он для вас сделал!
— Басиянда, умолкни! Не слушайте его. Это мой ра… э… ладно, неважно. Просто не обращайте на него внимания — и все.
Дюф кивнул.
— И все, да.
— Ну, — продолжал Дарин, поглядывая в сторону Управления. — Вы, главное, по парку не шляйтесь, а то достанется вам на орехи! Забирайте своего господина и валите отсюда. Кстати, он у вас немного странный, — Дарин выразительно покрутил пальцем у виска. — Почему-то все время называл меня «смертный». Это в вашей стране так принято? И вообще, держался прямо как… как король!
Дюф отчего-то вдруг ужасно разволновался. Он затоптался на месте, то посматривая на Дарина и Басиянду, то оглядываясь в сторону кустов, где маячили остальные овражники, колебался, вздыхал и, наконец, решившись, произнес: