— А что ж тебе приказывали?
— Мне-то? Разные всякости… то есть, всякие разности…
Варч покачал головой:
— Экий ты неразговорчивый, нехорошо. Брал бы пример с хозяина.
Он хотел добавить еще что-то, но тут Нариш облизал ложку, причмокнув от удовольствия, и крикнул:
— Эй, Варч, похлебка почти готова. Тащи соль!
Старый людоед поднялся.
— Соль я в укромном месте храню, — пояснил он. — Она дорогая, потому — беречь надо, зря не расходовать. Вы посидите пока, а мы сейчас мигом: похлебку посолим — и обедать станем.
Он направился к зарослям ежевики: только сейчас Дарин заметил там сваленные в кучу мешки и котомки.
— Господин, — залепетал Басиянда, провожая Варча перепуганными глазами. — Вспомни, каким хорошим рабом я был! Сделай что-нибудь, иначе совсем скоро у тебя не будет отличного раба: трудолюбивого и прилежного!
Дарин вгляделся в его посеревшее от ужаса лицо.
— Басиянда, ты чего?
— Господин, нам нужно бежать отсюда, вот прямо сейчас уносить ноги! Мне не нравятся эти людоеды, очень, очень не нравятся!
— Да почему? Вполне нормальные люди…
— Они не люди, господин, они не люди, — зачастил Басиянда, следя взглядом на Варчем, который возвращался к костру, держа в руке коробочку с солью. — Они — людоеды! Как можно сидеть за одной трапезой с людоедами? А почему они все расспрашивали и расспрашивали обо всем? Что им надо?
— Ну, ты же слышал! Они в лесу живут, новостей — никаких, вот и спрашивают.
— Господин, послушайте, что вам говорит ваш верный раб! Надо бежать, пока не поздно!
Он поспешно отскочил от Дарина: от костра к ним не спеша направлялся Варч. Старый людоед подошел, окинул Басиянду взглядом и усмехнулся.
— Что-то ты, тощий, суетишься много. А на вопросы отвечать не хочешь, беседу поддерживать не желаешь. Не ведут себя так в гостях! Конечно, мы, людоеды, народ не обидчивый, все стерпим, но все же уважение к хозяевам проявить не мешает. Ты как думаешь?
Он остановился перед Басияндой, глядя на него в упор.
— Я-то? — заикаясь, пролепетал тот, уставившись на людоеда, как кролик на удава. — А я-то что? Я уважаю проявление… то есть, проявляю уважение…
— То-то. А вот раньше с такими гостями мы не церемонились, — он сделал шаг, Басиянда отступил, не сводя глаз с Варча. — Знаешь, что с ними делали?
Но ни Дарин, ни Басиянда так и не узнали, что делали раньше людоеды с такими гостями — поскольку события приняли неожиданный поворот.
Между Басияндой и Варчем просвистел нож и воткнулся в дерево, в сантиметре от лица людоеда. Басиянда окаменел от ужаса, скосив глаза на торчавшее в стволе лезвие, а Варч мгновенно отпрянул и, весь подобравшись, прочесал быстрым цепким взглядом заросли.
Долго искать ему не пришлось: на пригорке, не скрываясь, стоял человек. В правой руке у него поблескивали зажатые между пальцами, лезвия ножей.
— Господин, нам пришли на помощь? — с надеждой пролепетал Басиняда. — Кто это?
— Понятия не имею, — настороженно отозвался «господин», пытаясь разглядеть человека, но незнакомец стоял против солнца и Дарин видел лишь силуэт. Зато Варч, судя по всему, сразу же узнал его. Глаза людоеда вспыхнули, толстые губы растянулись в широкой улыбке.
— Кёртис! — воскликнул он. — Здравствуй, дружище! Так ты жив?! А я слышал, твои кости давным-давно сгнили на рудниках!
… Завершив свои дела и переговорив, с кем нужно, Тохта возвращался в дом с синими ставнями по узким улочкам Морского квартала. В этом квартале ходить на двух лапах было сущим наказанием: улицы то карабкались круто вверх, то спускались вниз. Имелись, конечно, лестницы с каменными истертыми ступенями, но кобольд их старался избегать и трусил по обочине: лестница вела вниз так круто, что нечего было и думать, удержать равновесие. Эх, опуститься бы на все четыре лапы да помчаться быстрее ветра! Но такое поведение позволяли себе разве что кобольды-несмышленыши, а взрослые особи, почтенные менялы, знакомые с правилами приличия, ходили, как подобает. Тохта вздохнул: ну, ничего, сейчас начнутся переулки и улочки попроще, там можно будет и на четырех лапах пробежаться…
Позади раздались чьи-то шаги и послышались голоса. Кобольд оглянулся: вниз по лестнице спускались два человека, судя по диковинной и непривычной взгляду одежде — купцы, прибывшие в Лутаку издалека. Над ними, раскинув черные крылья, парил знакомый Тохте проводник-нетопырь.
— Благоволите посмотреть налево, — светским голосом вещал нетопырь. — Что вы видите перед собой?