Нариш тоже зарычал. Огромная ручища стиснула щуплую шею раба, отодрала его и швырнула в кусты. Потом зеленые глаза, полные ярости, уставились на Дарина. Парень почувствовал, как по позвоночнику змеей пополз морозный холодок. Широко разведя руки, людоед надвигался на него, нисколько не опасаясь оружия в руках противника. Но в этот момент, как нельзя вовремя, за его спиной появился Кёртис. За короткое время знакомства с контрабандистом, Дарин успел распрощаться с несколькими иллюзиями, теперь ему предстояло проститься с еще одной, которая гласила о том, нападать со спины, даже если это спина врага — недостойно. Но Кёртис, похоже, о том никогда не задумывался. Ни на минуту не останавливаясь, он ударил людоеда в спину с такой силой, что окровавленное лезвие вышло из груди людоеда. Тот замер и покачнулся.
— Добивай! — скомандовал Кёртис и исчез.
Дарин встал поустойчивей, и перехватил меч. Нариш медленно рухнул на колени, но глаза его неотрывно смотрели на Дарина с такой лютой злобой, какую тому за всю свою жизнь видеть еще не доводилось.
Силы покидали людоеда, но он был опасен. Он ринулся в сторону Дарина, пытаясь ухватить его, тот отскочил, а Нариш снова упал на колени. Изо уголка его рта сбежала струйка крови.
Краем глаза Дарин увидел, как упал, обливаясь кровью, Варч, а Кехелус нанес ему два сильных коротких удара, почти отделив голову от туловища.
Дарин перевел взгляд на Нариша и занес меч. Лезвие блеснуло на солнце, меч полетел вниз, на склоненную голову, но воображение Дарина понеслось еще быстрей, опережая события. В один миг перед его мысленным взором стремительно пронеслось все, что произойдет дальше, он услыхал звук, с которым лезвие врежется в тело, увидел кости, разрубленные мечом, почуял запах свежей крови и словно ощутил ее брызги на своем лице.
Видение промелькнуло в доли секунды, быстрее мысли и прежде, чем Дарин успел додумать до конца, он перевернул меч и ударил лезвием плашмя.
Удар пришелся вскользь, людоед рыкнул и попытался из последних сил вскочить на ноги, но появившийся рядом Кехелус прикончил его двумя короткими точными ударами, и тело Нариша завалилось на бок.
Дарин смотрел на траву, залитую кровью, на открытые глаза людоеда, в которых медленно гасла жизнь, и постепенно приходил в себя. Мир проступал, появлялся словно из-за невидимой стены, обретая краски, звуки и запахи. От затоптанного костра тянуло дымом и гарью, с поляны, где лежали двое убитых — кровью и смертью. Слышались ругательства и проклятия Кехелуса, испуганное восклицание Басиянды, появившегося из кустов, лепетание овражных гномов.
Подошел Кёртис покосился на убитого людоеда, потом выразительно посмотрел на Дарина. Тот отвел глаза.
Кёртис вытер меч о куртку Нариша и убрал в ножны.
— Мне доводилось видеть как-то одного человека, который убивал людоедов. Что ж, теперь могу сказать, что я видел уже двух человек, которым удалось уделать людоедов и остаться при этом в живых, — он посмотрел в сторону Кехелуса, возле которого суетились овражные гномы, и нехотя добавил: — Скажем честно: если б не этот демон в человеческом обличье, у нас не было бы ни единого шанса уцелеть.
В голосе его послышалось что-то вроде невольного уважения.
Он подобрал с земли нож, осмотрел его, сунул за пояс, потом кивнул на меч, который все еще сжимал Дарин.
— Ты что, первый раз в жизни его в руки взял?
Тот хотел ответить, но не нашел слов и только кивнул.
Кёртис вздохнул.
— Оно и видно. Давай сюда, пока не порезался.
Дарин протянул ему меч, Кёртис отпрянул.
— Рукоятью — вперед! — рявкнул он. Дарин поспешно перевернул меч.
— Это тебе не пергаментами в лавке торговать, — проворчал Кёртис, забирая оружие. — Возьми вон у Нариша нож, пригодится.
Он понаблюдал, как Дарин негнущимися пальцами расстегивает пояс, и покачал головой.
— Запомни на будущее очень простую вещь, — Кёртис кивнул на труп людоеда, залитый кровью. — Или ты убиваешь или тебя убивают. Ясно?
— Ясно, ага, — резко отозвался Дарин: он все еще злился на самого себя.
Кёртис отошел.
Дарин отстегнул кожаные ножны и, рассматривая их, двинулся следом. Под ногой что-то хрустнуло.
Он пригляделся: на земле лежала белая косточка из похлебки, что варили людоеды.