— А… — отозвался Дарин, который снова начал засыпать и мало что понимал из слов Дадалиона. — Тогда ладно…
— Еще бы не ладно! Я знаком с настоятелем монастыря. Писал ему как-то родословие — он происходит из торгового сословия, но после того, как подался в монахи и обрел невиданную святость, очень захотел обзавестись подобающими предками. Я ему немного помог… он скуповат и никак не желал платить сполна, так что я ему и завещание заодно оформил…
Голос Дадалиона уплывал все дальше и дальше, вскоре до Дарина доносилось лишь невнятное бормотание. Однако, услышав свое имя, он встряхнулся и прислушался.
— Не к месту сейчас это говорить, конечно, но… сам знаешь, семьи у меня никогда не было. Мечтал, конечно, когда-то о сыне, но… гм… м-да. Знаешь, Фендуляр с Тохтой так беспокоятся за тебя! И даже наше несносное зеркало, кто бы мог подумать! Я, пожалуй, не стану его продавать, пусть себе стоит в лавке…
— Правильно, — пробормотал Дарин.
— Мы все к тебе привыкли и я … гм… да. Когда твой раб сказал, что тебя понесла нелегкая в Тисовую рощу, мы заволновались. А тут еще ламии!
Дадалион покачал головой.
— Вот я и подумал: поживешь у монахов денек-другой, а я пока постараюсь все уладить.
— Что уладить? — вяло поинтересовался Дарин. От ответа Дадалиона сон с него как рукой сняло.
— Поговорю с Тесом, что ж еще!
Дадалион вытащил носовой платок и вытер лоб.
— Ты станешь говорить с повелителем дамий?!
— Стану. Стану уговаривать его не убивать тебя. А ты дашь мне слово, что вернешь амулет!
— Дадалион, да ты с ума сошел! Он и слушать не будет! Я разве не рассказывал тебе, как он сжег вига?!
— Ты мне дашь слово…
— Нет уж! Ты не станешь вмешиваться, и не будешь разговаривать с ламией!
— Еще как буду! Это нелегко, да, — признался Дадалион и снова нервно захрустел пальцами. — Все так завертелось… знаешь, сколько завещаний я был вынужден написать для тебя? Девятнадцать! Признаюсь, в моей практике это небывалый случай!
— Спасибо, — пробурчал Дарин. — Но амулет не отдам!
— Если хочешь жить, отдашь. И выбрось из головы все сказки о другом мире и все, что сказал тебе Попуций! Ему-то что: он давным-давно умер, поэтому может болтать, что угодно! Хотя… ламии ему, конечно, не страшны, но вот драконы — они и с того света достать могут! Им не впервой.
Он спрятал платок и подстегнул лошадь.
Дарин понял, что переспорить Дадалиона не удастся и умолк, решив отложить разговор на утро.
Басиянда, сидя за спиной Дарина, возился, пыхтел, вздыхал, явно намереваясь тоже высказаться, да так и не осмелился.
Дадалион говорил еще что-то, но Дарин уже не слышал его. Он снова задремал и мечтал только о том, как бы не свалиться с лошади. Сквозь сон слышался только мерный стук копыт, лошадиное фырканье, да звяканье удил. Когда он, наконец, открыл глаза, небо было уже совсем черным. Басиняда клацал зубами от холода и жалобно сетовал на свою нелегкую судьбу, стараясь, однако, чтоб Дадалион этого не слышал.
— Приехали, — объявил тот. — Слава небесам, добрались благополучно!
Они слезли с измученных лошадей. Дарин с трудом разлепил глаза и прямо перед собой увидел высокую стену, сложенную из грубого камня. Дадалион приблизился к наглухо запертым воротам и стукнул дверным молотком.
— Господин, — робко проговорил Басиянда, с опаской взирая на крепкие дубовые ворота. — Как только нас пустят внутрь, ты должен сразу же озаботиться о ночлеге и ужине для своего раба.
— Отвали, Басиянда… Дадалион, так что это за монастырь?
— Да самый обычный монастырь, — небрежно ответил тот. — Самый обычный!
— Зачем мне тут оставаться? Я же тебе сказал…
— Это ненадолго! Ненадолго! Тебе нужно отдохнуть, а тут все условия: покой, свежий воздух и…
В воротах приоткрылась маленькая калитка.
— Приветствую вас, путники! — радушно проговорил низенький и толстенький монах средних лет. — Желаю процветания! Вы, верно, Дадалион? — он расплылся в улыбке. — Я так и знал! Наш настоятель подробно вас описал, не узнать невозможно! А это кто? Это и есть тот юноша, о котором нам надлежит позаботиться?
— Он самый, — кивнул Дадалион. — Позаботьтесь о нем как можно лучше!
— Ты же заплатишь, добрый человек, так что не сомневайся, — добродушно сказал монах. — Уход будет хорошим, а молитвы братьев помогут ему исцелиться!
Дарин насторожился.
— Исцелиться? От чего?
Монах обменялся с Дадалионом понимающим взглядом.