Видя, что дело затягивается, Дарин решил помочь приятелю.
— Список, список! Видите ли, госпожа Нумора, в списке не было одного человека. Его позже внесли, видимо. И мы всего лишь хотим узнать, за какое прегрешение этот несчастный…
Госпожа Нумора подняла редкие брови.
— Несчастный? — проскрипела она. — На бирюзовые рудники попадают убийцы, воры, разбойники. Но, поскольку, каждый из них может раскаяться и встать на путь исправления, наш долг — отправить туда как можно больше преступников: исключительно, для их же пользы. Конечно, не все идет гладко… вот, совсем недавно получили письмо от тамошнего начальника, горного тролля, — госпожа Нумора пошуршала бумажками. — Пишет, что дела у них идут хорошо, только вот почти все присланные арестанты уже скончались.
— Скончались?! — переспросил Дарин. — Почему?
Гоблинша глянула на него черным глазом.
— Суровый климат, — изрекла она. — Думаю, в этом причина. А что же еще? Условия там замечательные: работа, морской воздух, хорошее питание, всегда свежее мясо — в рудниках полным-полно крыс — гуманное и мягкое обращение персонала. Горные тролли славятся кротким покладистым характером, терпением и добросердечием. Мягко и ненавязчиво возвращают преступников на путь исправления — истинные таланты в области педагогики! А как они огорчаются, когда кто-нибудь из осужденных пытается бежать! — госпожа Нумора сокрушенно покачала головой. — Собственно говоря, ведь и бежать-то оттуда некуда, кругом море, а вот, поди ж ты! Тролли считают это черной неблагодарностью — ведь они создают осужденным все условия — однако же, не обижаются, а проводят с арестантами долгие задушевные беседы, стараются выяснить, что именно им не нравится на острове.
Барклюня поежился.
— Но вы говорите, все заключенные умерли? — еще раз уточнил Дарин, невольно представляя себе встречу горных троллей-педагогов и арестантов, «вставших на путь исправления».
— Умерли, но знали бы вы, как сокрушались по этому поводу тролли! Говорят, привязались к этим заблудшим душам, как к собственным детям! Просили прислать еще, да побольше. Что ж, корабль, забитый под завязку ворами, убийцами и насильниками, уже стоит в бухте. Скоро тролли возьмутся за их перевоспитание со всем пылом и рвением. Такие уж они увлекающиеся натуры: ничего не делают вполсилы!
Гоблинша закончила речь, сложила руки на груди и глянула на Дарина.
— Что-нибудь еще? — вежливо поинтересовалась она.
— Да, — отважно промолвил Барклюня. — В окончательном списке есть человек по имени…
Он запнулся и оглянулся на Дарина.
— Кехелус, — подсказал тот.
— Кехелус, да. Хотим узнать, за что он осужден.
Госпожа Нумора задумалась.
— Собственно говоря, мы такие данные не имеем право разглашать кому попало…
Дарин понял, что если сейчас не вмешается, придется им уйти несолоно хлебавши.
— Кому попало? — громко поразился он. — Со мной, как видите, лицо облеченное небывалой властью, личный секретарь господина Горама, а не кто попало!
Барклюня, услыхав про «небывалую власть», гордо выпрямился и взглянул на гоблиншу орлом.
Услышав имя главы Управления, она тут же пошла на попятный.
— Ах, так это господин Горам просил узнать? Что ж вы сразу не сказали?
— Не совсе… — начал было честный Браклюня, но Дарин перебил.
— Да, — твердо сказал он. — Именно что господин Горам.
— Извольте минутку подождать, — сказала гоблинша и захлопнула окошко.
Приятели остались стоять на берегу. Стражники, что прогуливались возле ворот, возобновили беседу и до слуха Дарина доносились упоительные слова: «зажарить», «подрумянить», «полить соусом».
Он проглотил слюнки.
— Знаешь, Барклюня, — Дарин посмотрел на закрытое окно. — Я иногда, блин, сам себе удивляюсь! Характер у меня дурацкий какой-то. Иной раз, не успеешь оглянуться, как — бац! И уже ввязался во что-то. Вот и сейчас — зачем мне это надо? Что мне за дело до какого-то Кехелуса? А вот поперся узнавать, только потому, что овражных гномов, этих дураков ушастых, жалко стало. Смех, да и только, — он пожал плечами.
Барклюня, вытряхивая из сандалий песок, согласно кивнул.
— Понимаю. Мне господин Горам тоже говорили неоднократно, что, как секретарь — я выше всяких похвал, только, говорит, хладнокровнее быть надо и к пустякам разным спокойней относиться! Господину-то Гораму хорошо так говорить, они из снежных великанов происходят, а у них кровь не холодная даже, а вовсе ледяная, а я…
— Короче, вот что, — не слушая его, продолжал Дарин. — Сейчас госпожа Нумора скажет нам, за что этого чувака замели, и я иду домой. Я с голода помираю, а вместо того, чтоб поесть, по тюрьмам хожу да выясняю, за что посадили совершенно неизвестного мне человека! Делать мне больше нечего… раз приговорили к рудникам, значит, было за что! Просто так ведь не посадят? Кстати, почему его именно в Морскую тюрьму привезли, а не в городскую?