«Я буду любить тебя сейчас, медленно и нежно, но когда ты кончишь, я буду трахать тебя так, как надо мне. Так, как я мечтал об этом с того момента, как увидел тебя».
Она захныкала в ответ, пылая внутри, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он двигался, сделал то, что обещал. Она хотела всего: нежности и дикости, мужчину и зверя.
«Когда я увидел, как ты наклонилась к машине своего друга в тот день, Хло, я хотел быть сзади тебя, вот так, как сейчас. Я хотел задрать твою юбку и заполнить тебя собой. Я хотел отнести тебя в мой пентхаус, держать тебя в моей постели и никогда не отпускать». Он застонал, тихим, грубым, урчащим звуком. «И, о, когда я увидел твои ноги, выглядывающие из-под моей кровати…» Он прервался, резко переключившись на язык, которого она не могла понять, но экзотический говор его хриплого голоса выткал чувственные чары вокруг неё.
Он медленно вышел, наполнил её снова, пронзая её длинными, медленными ударами, мягко пробиваясь вглубь. Его большой размер разбудил нервные окончания в таких местах, о существовании которых она даже не знала. Она чувствовала, как её оргазм нарастает с каждым уверенным ударом, однако в миг, когда она уже почти достигла его, он вышел, оставив её, испытывающей боль и почти рыдающей от неудовлетворённого желания.
Он наполнял её почти лениво, урча на незнакомом языке. Он выходил, дюйм за дюймом, с мучительной неторопливостью до тех пор, пока она не стала хватать траву полными пригоршнями и вырывать её из земли. До тех пор, пока с каждым ударом она не начала стараться изо всех сил выгнуться к нему и вобрать больше его плоти, удержать его внутри себя, так, чтобы, наконец, достигнуть своего высвобождения. Какое-то время она думала, что это, должно быть, была её вина, что оно продолжало ускользать от неё, или, возможно, потому, что он был уж слишком большим, потом она поняла, что он намеренно сдерживал её разрядку. Положив свои большие руки на её бёдра, он прижимал её к земле всякий раз, когда она пыталась выгнуться вверх, не позволяя ей контролировать темп или взять то, в чём она нуждалась.
«Дэйгис…пожалуйста!»
«Пожалуйста что?», проурчал он ей в ухо.
«Дай мне кончить», взвыла она.
Он хрипло засмеялся, его рука проскользнула между её тазом и скомканной тканью под ним, проникла в её складочки, обнажив её напряжённый бугорок. Он легонько ударил по нему пальцем, и она почти закричала. Удар сердца, ещё два. Он нежно ударил снова. «Это то, чего ты хочешь?», сказал он бархатистым голосом. Его прикосновение было искусным, мучительным, настояшей пыткой, не вполне достаточным, вымеренным с бесспорным мастерством мужчины, который знал женское тело так же хорошо, как она.
«Да», задыхалась она.
«Ты нуждаешься во мне, Хло?» ещё один лёгкий проход пальцем.
«Да!»
«Скоро», проурчал он, «я попробую на вкус тебя здесь». Он нежно коснулся подушечкой большого пальца её твёрдого бутона.
Хло ударила по земле ладонями и плотно закрыла глаза. Эти простые слова почти - но не достаточно, проклятье! - подтолкнули её к вожделенному краю.
Он прижал свои губы к её уху и прошептал страстным, чувственным голосом, «Ты чувствуешь себя так, словно не можешь дышать без меня внутри тебя?»
«Да», прорыдала она, смутно осознавая, что был некий эффект deja vu в его словах.
«Ах, девочка, это то, что мне надо было услышать. Я - твой, и всё, что ты пожелаешь от меня, тоже твоё». Обхватив её лицо своей большой ладонью, он повернул её голову в сторону и, накрыв своим ртом её губы, одновременно вонзился глубоко и продолжил, потираясь своими бёдрами в кругообразных движениях о её попу, вбивать в неё свою плоть. Когда она выгнулась к нему, он сжал руку вокруг её талии и углубил поцелуй, его язык врывался в ритме с нижней частью тела, одновременно вонзающейся в неё. Напряжение, скрутившее её тело, неожиданно взорвалось, затопив её самым изысканным ощущением, какое ей доводилось когда-либо ощущать. Оно отличалось от того, что случилось в самолёте; это была более глубокая дрожь в самой её сердцевине, безмерно более сильная, и она выкрикивала его имя, пока кончала.
Он продолжал равномерно вонзаться, пока она не ослабла под ним, потом он потянул её бёдра вверх и на себя, поставив её на колени, и начал снова вбивать в неё свою плоть, тяжесть его яичек с силой ударялась о её горячую, ноющую кожу. С каждым пронизывающим ударом она всхлипывала, неспособная сдержать надсадные звуки, слетавшие с её губ.
«О, Боже, девочка», простонал он. Перекатившись с ней на бок, он обхватил её талию своим руками и сжал так сильно, что она едва могла дышать, и вонзился. И вонзался, его бёдра мощно выгибались под ней.
Он выдохнул её имя, когда кончал, и надрывная нота в его голосе, на пару с рукой, так интимно двигающейся между её ног, ввергла её в ещё один стремительный оргазм. Когда она достигла вершины ещё раз, это случилось с такой интенсивностью, что края тьмы нежно сомкнулись вокруг неё.
Когда она отошла от мечтательной полудрёмы, он был всё ещё в ней. И всё ещё твёрдый.
Значительно позже он отвёз её в деревню Баланоха, которая была на самом деле шумным маленьким городком. Они поели на базарной площади, вдали от лавок по наружному периметру, в которых разместились более зловонные и шумные ремёсла, такие как сыромятня, кузнецы и мясники. Хло умирала от голода и съела со смаком полоски подсоленной говядины со свежеиспечённым хлебом, сыр, несколько пирожков с фруктовой начинкой, выпила ароматного вина, которое ударило ей прямо в голову, делая её достаточно подвыпившей, чтобы она не могла удержать свои руки подальше от него.
Она увидела многое в оживлённой деревне, что окончательно развеяло тень её сомнений - не то, чтобы они у неё ещё оставались - в том, что она была в прошлом. Дома были построены из плетня и обмазаны глиной, с маленькими внутренними двориками, в которых резвились босоногие ребятишки. Лавки были сооружены из камня с покрытыми соломой крышами, их широкие фасады щеголяли ставнями, которые открывались горизонтально, а на нижней части выставлялся напоказ товар. Возле чанов сыромятни она увидела молодых парней, бреющих свою кожу ножами кожевника. У кузницы она зачарованно смотрела на удивительно неотразимого кузнеца, пока он ковал длинный кусок покрасневшей от жара стали, от которой разлетались искры.
Она уставилась в единственное окно дома ювелира и мельком глянула там на книги, по этому поводу Дэйгис пригрозил закинуть её на своё плечо, если она будет мешкать слишком долго. Когда она начала подниматься по лестнице, он прижал её к двери и целовал её до тех пор, пока она не только лишилась дыхания, но и всех воспоминаний о том, куда она пыталась идти.
Были ещё лавки свечных мастеров, ткачей, гончаров, даже оружейника и несколько кирх.
Она ничего не могла поделать с тем, что разевала рот от изумления, и дюжину раз, а то и больше, Дэйгис нежно прикрывал её рот, приподнимая своим пальцем её подбородок. Она потеряла счёт тому, сколько раз она бормотала нечто бессмысленное, напоминающее Омойбог, я действительно здесь!
Они недолго оставались в Баланохе, как бы там ни было, нигде в той степени достаточно долго для Хло, чтобы она могла полностью всё исследовать; но честно говоря, она была более увлечена исследованием большого красивого мужчины, который делал с ней такие вещи, что заставили её чувствовать себя так, словно она трещала по швам.
Они остановились в нескольких ”лигах”, так он называл их, от деревни, возле дубовой рощи, вблизи горного потока, разливающегося в широкую, мерцающую заводь.
Когда он снял её с жеребца в этот раз, его взгляд был нежным, его каждое прикосновение - неторопливой лаской, словно молчаливым извинением за более раннюю грубость (против которой она ни капельки не возражала!). И когда он снова её взял, это случилось в нагретой солнцем заводи, после того, как он нежно омыл те части её тела, с которыми так грубо обращался. Он делал всё медленно в этот раз, одаривая её множеством горячих, влажных, неторопливых поцелуев, расточая по её грудям нежные ласки и укусы. Уложив её спиной на край заводи, он скользнул между её ног, положив её икры себе на плечи так, чтобы мог попробовать её на вкус, как обещал ей ранее это сделать. Наслаждаясь ею, пока она неистово к нему не потянулась, потом стащил её обратно в заводь, приподняв её над собой и обернув её ноги вокруг своего тела. Она цеплялась за него, гладя в его глаза, пока он наполнял её, снова становясь частью её.