Вошел хозяин с загруженным подносом в руках. Придвинув ногой к креслу низкий стеклянный столик неправильной формы, он расставил на нем бутылки, шейкер для сбивания коктейлей и сверкающий кулер со льдом.
— Ну, теперь мне кажется, все в порядке, можно начинать. Хотя слабоалкогольные напитки, только для слабых алкоголиков! — заявил он, зашвырнув поднос в угол. — На улице жарко?
— И душно, — поморщился я. — Проклятая погода, я никак не могу привыкнуть, что уже лето.
— Давно работаешь по своему делу? — поинтересовался Брэд, придвигая для себя второе кресло.
— Второй месяц скоро, — ответил я.
— Материалом овладеть успел?
— Вполне… для меня он не особо сложен — так, обычное разбирательство. Нормальная работа.
— Ясно. А мне вот сейчас трудно, — пожаловался хозяин квартиры. — У тебя, ведь, вдобавок ко всему еще и способности к таким вещам. В Темный Город ходишь, как к себе домой. А я не могу.
— У меня же все-таки была хорошая практика, — оправдывался я. — Несколько лет в этом бизнесе.
— А фотографию совсем забросил? — вдруг спросил Брэд.
— Почти, — сказал я. — Времени нет. Абсолютно.
— Да? Вот оно как… Так, а с чего ты хочешь начать?
Я взглянул на бутылки и сделал неопределенный жест:
— Командуй. Ты хозяин, а я в коктейлях совсем не разбираюсь, — покривил я душой, — впрочем, налейте-ка мне пока просто сухого мартини. Потом будем пробовать всякие смеси. Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах, его нужно принимать таким, какой он есть.
— А еще алкоголь вызывает кратковременное расширение сосудов и круга друзей… — вспомнил старую шутку Брэд. Он протянул мне стакан, в котором, позвякивая, плавали кубики льда и одинокая ягодка. — Твой мартини, прошу. Будь я проклят, сейчас можно жить только с кондиционированным воздухом, или из бассейна не вылезать…
— Сенкс, — я усмехнулся. — Из бассейна, говоришь, не вылезать? Я, представь себе, до сих пор обхожусь без него, обычная ванна с душем. Да и живу под самой крышей, у меня даже кондиционера нет! Вчера градусник до тридцати двух дополз. Как видишь, пережил.
Брэд снисходительно хмыкнул, допил свой вермут и с хрустом разгрыз льдинку.
— Слишком тяжело смотришь на жизнь, дорогой Алекс, — благодушно сказал он. — Вот люди за океаном подходят к этому сильно проще. Легче живут! В конце концов, если разобраться, все имеет свою ценность. — Он, скривив физиономию, принялся манипулировать бутылками, с аптекарской точностью отмеривая в шейкер разные компоненты. — Сейчас вот угощу тебя своим собственным изобретением, — подмигнул он и, закрыв сосуд, стал трясти его, перемешивая содержимое. — Ты что-то отыскал? Недавно, да? Ты говорил, что на информацию нашелся покупатель. И сколько?
Я, занятый дегустацией содержимого своего стакана, молча поднял растопыренную пятерню, пошевелив ею в воздухе. Легенда была такая: я нашел компромат на руководителей Вип Сервиса и желаю информацию продать. А вот у Брэда действительно были сведения для меня, и он вроде бы был не против продать их. Или обменяться со мной.
— Пять тысяч? Немного, Алекс, совсем немного. За такую инфу платят куда как больше. Да вот, кстати, достань-ка вон тот журнальчик с полки. Вон, рядом с тобой… Ага, этот. Посмотри там, на шестидесятой странице, что ли… какой-то сукин сын продал свою инфу в Нью-Йорке за полтора миллиона кредитов. Миллионов, Алекс, понимаешь? Серия фотографий, аудиозаписи и видео еще.
Я потянулся к стеллажу, взял журнал и, хмурясь, нашел указанную страницу с упомянутой статьей. Прочитав текст, я несколько секунд рассматривал фотографию во всю страницу. Там пара молодых обнаженных парней — известных исполнителей — предавалась сексу в какой-то невероятной акробатической позе. Потом я перевернул журнал вверх ногами, еще раз посмотрел на фотографию и пожал плечами.
— Это не так уж и ново, — произнес я, бросив журнал на место. — Видал я вещи и позаковыристее и покруче.
— Тоже верно, — согласился Брэд, разливая по стаканам жидкость ярко-синего цвета. — Возьми, а лед сам добавишь, по вкусу… Это верно, есть и позаковыристее. Здесь вообще-то ничего не разберешь, так что и удивляться нечего, а я вот в прошлом году был на одной эротической выставке, этих… как они? Суперсексисты, что ли…
— Сексреалисты.
— Во! Именно. Так там меня, знаешь, до холодного пота прошибло, представляешь? Это меня-то! Твое здоровье, Алекс.
— Мерси, — кивнул я. — Взаимно.
— Знаешь, что там было? Картины, и все вручную исполненные, красками. Фотографии еще. К каждой — сертификат, подтверждающий, что авторская работа исполнена вручную, без применения цифровых технологий. А сами картины… я далеко не ангел, как ты знаешь, но я даже под кайфом никогда такого не видел. Например, так. Стоят молодые люди, парень с девушкой. Идеальные фигуры у обоих. А вместо лиц половые органы в рабочем состоянии. Или вот. Темная такая плоскость, вроде аэродрома, и стоит совершенно голая девочка в пол-оборота. Лет пятнадцати-шестнадцати, не больше. Прорисована очень тщательно, со всеми подробностями, даже отдельные волоски видны. И, как сейчас помню, с одной стороны у нее внутри пусто. Ну, просто стоит на асфальте пустая оболочка, понимаешь? И знаешь, что самое страшное? Над всей этой чертовщиной — темно-красное небо с двумя лунами, а в зените — солнце в состоянии полного затмения. Просто черный диск и корона, а от этой проклятой пустой девки — тени на две стороны. Вправо и влево. Ну, там еще много такого всякого.
— Что-то я уже слышал об этой выставке. Еще была там такая картина: мальчик, ласкающий писающую девочку.…
— А, ну да, столько шуму было. Так вот, ты же знаешь, что я человек не из трусливых, — продолжал Брэд, закуривая сигару, — ты не против? Никак не брошу, а пора бы уж, вредная привычка. Так вот, мне как-то не по себе там стало. Это я понимаю — искусство! До костей продирает! А вот пример уже из другой, так сказать, оперы, но с той же выставки. Просто на стуле сидит голый мужик со всеми подробностями. Жирный такой и пузатый дядька, типа меня, и все, ничего больше. Обычная фотография. Ну, вот ты, Алекс, мне скажи — как это понимать? Я, с собой в главной роли, таких «картин» могу сотню за пять минут изготовить. Я тебе прямо скажу — в искусстве ни черта не смыслю, да и не мое это дело, но ты-то должен знать: это ж твоя первая специальность. Да и сам раньше фотографировал, и рисовал как-никак…
— Откуда обо мне такие сведения?
— Знаю. Вот скажи, эти вот «произведения», как та фотка с голым толстяком — это всерьез или просто так, чтобы деньги из дураков вытягивать?
— Понимаешь, Брэд, полностью объективным в этом вопросе я быть не могу. — Я неопределенно пожал плечами, перекатывая в ладонях стакан. — Я тут не специалист и не арткритик. Мне трудно об этом говорить, потому, что я сам не художник и не фотограф… теперь. Очевидно, есть среди них и шарлатаны… есть и просто люди, подходящие к искусству с совершенно иной позиции. И потом. Они считают себя правыми, для них такое поведение естественно. Вообще, эта выставка была рассчитана на подготовленного зрителя.
— Но ты-то сам? — Брэда почему-то сильно интересовала эта тема. И чего он ко мне пристал? Я что сюда, пьянствовать пришел? Или может вести арт-диспуты? — Что думаешь?
— А что я? — я деланно засмеялся и стал размешивать лед в стакане. — В первом случае все ясно. Для меня в искусстве нет другой дороги, кроме сюрреализма. А вот во втором… Вообще-то лично я не считаю таких авторов талантливыми, но не мне их судить. В лучшем случае они просто хорошие, профессиональные ремесленники. Но, ты знаешь, — я снова пожал плечами и, криво усмехнувшись, сделал глоток, — очевидно, эта точка зрения уже слишком устарела. Что делать, Брэд, по-видимому, я несколько поспешил со своим появлением в мир. Рано родился. Похоже на то, что мы с тобой не понимаем кое-каких современных направлений.