– Я проснулся! Я смог проснуться! – не прекращал он свою песню.
– Все, Вальтер! Ты проснулся! Прекрати! – не выдержал я.
Он замолчал, удивленно и испугано глядя на меня. Глаза у него теперь были совсем не черными провалами, а вполне себе человеческими. Правда, цвета в темноте было не разобрать. В них читалось стремление что-то понять, отчаяние от того, что понять ничего не получается.
Шагов через полста я скис окончательно. Посадил его на землю, сам сел рядом. Так мы и сидели с ним рядышком, когда нас, наконец, нашли Девжак с Борисом. Парень спал. Растормошить его оказалось очень не просто. Но шаман сказал, что лучше его не трогать. Сейчас из него выходят остатки тьмы. Борис обработал мне порезы на шее.
К счастью, порвать сонную артерию бусиэ не успел. А немножко крови потерял – это ничего. Потерпим. Как говорил в годы юности наш тренер – это дурная кровь. Раз дал возможность себе рожу расквасить, то ты дурак. Значит, и кровь у тебя дурная. Пусть выходит.
Мы кое-как соорудили носилки, Борис по рации вызвал солдат. Уже через двадцать минут прибыли ребята в форме, лихо подняли паренька на носилках и понесли к кемпингу. Мы пошли своим ходом. Хотя, скажу откровенно, я был бы не против сейчас с пареньком поменяться. Только теперь, когда пошел отходняк, мне стало страшно. Перед глазами всплывали то когти на руке, терзающей мою глотку, то бегущий ко мне белобрысый парень, с выползающими изо рта клыками.
Словом, меня стала бить форменная истерика. Меня колотила дрожь, я принимался то хохотать, то икать. Наконец, Борис просто вынул фляжку с крепчайшим виски и дал мне отхлебнуть. Я впился в горлышко губами и начал хлебать. С каждым глотком истерика отступала, приходило сознание, что я, кажется, в очередной раз оставил смерть с носом. Все, если и не кончилось, то передышка у меня точно есть.
К кемпингу я подходил уже пьяный в зюзю. Причем, ни одна падла меня не осуждала. Посмотрел бы я на этого осуждателя. Я же, блин, герой. Ну, в каком-то отношении. Скажем, в профиль.
Мальчика положили в отдельную комнату. Рядом с ним тут же организовались какие-то эскулапы. И это правильно. Он все еще спал. Я взглянул на него еще раз. Пацан как пацан. Как же его так угораздило. Впрочем, могло угораздить и кого угодно другого.
Меня, едва переставляющего ноги, мозги, кстати, работали, вот ноги нет, доперли до моего номера Девжак и Борис. Свалили на постель и бросили меня совсем одного. Гады. Ладно, я просплюсь и им все это припомню, как героями бросаться. Пока просто посплю.
Когда все рассосалось. Девжак и Борис, наконец, уселись за столик. Ожидание результата схватки Андрея с монстром, метание по лесу в поисках его или хотя бы его останков после того, как вспыхнула молния и прокатился гром – все это разрушило последние следы официоза и холодности между ними. Теперь за столом сидели, если не друзья, то соратники, потягивая уже не виски, его вылакал Андрей, но банальную водку, закусывая армейскими солеными огурцами.
– Как думаешь, – спросил Борис, чокнувшись с шаманом – Можно снимать периметр?
– Внутренний, вокруг кемпинга, конечно, можно. А вот внешний периметр я бы не торопился.
– Почему? – уточнил Борис, наливая новую. Алкоголь с напряжения и усталости не брал совсем.
– Мы еще не слышали рассказ Андрея, не знаем результата.
– Но ведь и Андрей жив, и паренек это, как его, Вальтер, целехонек.
– Так-то оно так. Но каждый нанаец, тем более, каждый шаман знает, что молния может полностью уничтожить бусиэ. Тогда на его месте остается «громовой камень». Вы его называете метеорит. Но возможно, что злой дух изгнан, повержен, но не уничтожен. Уж прости, но твой друг – не великий дух Агды. Тогда он, злой дух, просто будет привязан на какое-то время к тем останкам, из которых он некогда появился. Потом все начнется снова.
– И сколько времени у нас есть?
– Не знаю. Думаю, от нескольких месяцев до нескольких лет.
– А как этого друга можно укокошить окончательно? Ведь можно?
– Да. Это тоже любой шаман знает. Надо найти и сжечь его останки.
– А где они?
– Не знаю. Где-то на озере или вокруг него. Только это тоже совсем не просто. Возле своего тела он может быть силен. Он же смог разрушить печать.
– Какую печать?
– Вы все, как дети. Живете на земле, а ничего про нее не знаете.
– Ты давай, без наездов. Знаешь – расскажи.
– Давай – согласился Девжак, знаком показывая, что можно и обновить.
– Тогда рассказывай – Борис опять налил.
– Это очень древний дух. Если бы не было печати, то здесь бы уже не осталось ни одного живого человека. Он начал бы истреблять всех, как только набрал бы силу. Ведь его все время терзает голод. Голод, холод и ненависть ко всем живым – это его главные чувства. Вот он и жрал бы все, что чего смог бы дотянуться. А, может быть, какой-то герой или дух его бы уничтожил. А раз есть древний, сильный и злой, который появился вдруг, значит, он смог разрушить печать, которая его держала. Кто-то сильный эту печать наложил, а кто-то глупый или невнимательный ее снял. Понимаешь?