А еще я никак не могу выбросить из головы ее образ — серьезную, уверенную в себе, с крошечным Sig P365, прижатым к груди. Молодая. Маленькая. Но смелая и решительная. И чертовски безрассудна. Прямо как тигренок.
Ее красный шарф до сих пор лежит у меня в кармане. Я сказал себе, что взял его с собой, потому что не хотел оставлять свою ДНК на ее рабочем месте, но это, конечно, полная чушь. В той клинике, когда я уходила, было так много моей крови, что количество, впитавшееся в ее аксессуар для волос, было жалким по сравнению с этим и не было бы учтено. Я хотел иметь что-то от нее на память — и украл его. До этого момента я не украл ни одной вещи за всю свою жизнь.
Я должен проведать ее.
Необходимость убедиться, что она в безопасности, поднимается во мне, как приливная волна. Эта необъяснимая, нелепая тяга дурманит мне голову, и как бы ни старался, я не могу избавиться от нее. Вот уже неделю эта мысль преследует меня каждую минуту каждого дня, и я не знаю, как с ней справиться. Я не забочусь о людях. На самом деле большую часть времени я почти не забочусь о себе, так что эта забота о чужом благополучии мне совершенно чужда.
Я собираюсь заглянуть к ней сегодня.
Как только я принимаю это решение, мне становится легче дышать.
Да. Я вернусь в Бостон, как только закончу здесь.
Но дело в том, что я никогда не планировал покидать владения мистера Бегу-Ради-Веселья живым.
В моей работе малейшая ошибка или недосмотр могут означать верную смерть. Я решил, что мне давно пора это сделать. Я никогда не дам Крюгеру, ублюдку, который сделал из меня того, кто я есть, удовлетворения от мысли, что он выиграл эту негласную войну между нами, забрав мою собственную жизнь. Никогда. Но в полевых условиях все совершают ошибки.
Бегун сворачивает влево и направляется по тропинке к небольшому пруду, двое телохранителей следуют в нескольких футах позади. На фонарных столбах вдоль тропинки установлены камеры, но они не направлены на территорию вокруг водоема. Если я выстрелю, когда они вернутся на тропу, люди из службы наблюдения увидят это, и весь комплекс будет оцеплен.
Таков мой план. Всего одна крошечная ошибка — выстрел после того, как моя цель выйдет из зоны видимости камеры, — и я мертв. Если в загробной жизни есть ад, то я уверен, что попаду именно туда. Мне плевать. Я уже в аду, а я еще даже не покинул землю.
Стрелять сейчас, пока они вне зоны видимости камеры? Или подождать, пока они снова окажутся в поле зрения, сделать выстрел и подписать себе смертный приговор? Тигренок или моя смерть?
Если я позволю себя убрать, то не смогу убедиться, что с девушкой все в порядке. Мне нужно убедиться, что она в безопасности, и эта потребность сильнее, чем желание покончить со своим существованием.
Я подношу палец к спусковому крючку, готовый нажать на него. Бегун продолжает бежать вокруг пруда. Его охрана следует за ним, выстроившись как утки в ряд. Направив прицел на одного из телохранителей, я стреляю. Мужчина спотыкается и падает лицом на траву. Другой телохранитель уже достал пистолет и встал перед мистером Скоро-умрет-в-любом-случае, прикрывая его своим телом. Судя по тому, как они стоят, если я выстрелю в шею телохранителя, пуля, скорее всего, пройдет насквозь и попадет в лицо моей цели. Двух зайцев одним выстрелом. Жаль, что в этом контракте есть особое условие — лицо бегуна должно остаться нетронутым.
Я опускаю прицел и посылаю пулю в полет. Пуля попадает в верхнюю часть туловища телохранителя, чуть выше ключицы. Ноги мужчины подгибаются под ним. Я целюсь ему в голову, и пуля попадает между бровей. Мистер Желтые Штаны разворачивается и пытается убежать. Наверняка он уже обмочился, но с его одеждой это будет трудно определить. Я стреляю в обе его ноги.
Моя позиция находится на другом берегу пруда, поэтому мне требуется почти пять минут, чтобы добраться до бегуна. Он воет от боли, катаясь по траве взад-вперед. Я достаю телефон, включаю видеокамеру и приседаю рядом с ним.
— Держи. — Хватаю его за руку и вкладываю телефон в его ладонь. — Вот так. Перед лицом.
— Пожалуйста! — хнычет мужчина и трясет головой. Телефон выскальзывает из его рук.
— У меня нет целого дня. — Я снова вкладываю телефон в его руку. — Держи его перед лицом.
Он продолжает хныкать, но держит телефон поднятым перед собой.
— Вот так. Идеально. — Я достаю нож и прижимаю лезвие к его горлу. — Теперь мне нужно, чтобы ты посмотрел в камеру и сказал: "Я сожалею, что трахнул вашу жену, мистер Дилейни”.