Чтобы закрыть разрез, требуется всего двадцать два шва. Они неровные и грязные, но я не возражаю. Все испытание длилось едва ли десять минут. Надо было сделать более длинный разрез.
Тигренок убирает иглу и выдыхает.
— Мне нужно выпить.
— Ты достаточно взрослая, чтобы пить?
Она встречает мой взгляд и слегка наклоняется вперед.
— Не помню, чтобы ты спрашивал мой возраст, когда настаивал, чтобы я тебя зашивала, приятель.
— Почти уверен, что для этого нет возрастных ограничений.
— Умник. — Ее губы расширяются в маленькую улыбку. — Думаю, у нас есть несколько распечаток с инструкциями по уходу за ранами. Они для животных, но ты все равно обязательно их прочти. Я бы предложила тебе и ветеринарный воротник, но не думаю, что у нас есть твой размер.
— Что за воротник?
— То, что получают пациенты ветеринарных клиник. — Ее улыбка становится все шире, и, глядя, как она озаряет ее лицо, я словно снова смотрю на одну из тех сияющих звезд.
Я беру ее правую руку и медленно подношу ко рту. Она ахает, но не отстраняется. Мои губы касаются кончиков ее пальцев, пробуя кровь на вкус. Она выглядит такой невинной и чистой. Какого черта я делаю? План состоял в том, чтобы просто проверить ее и вернуться, как только я пойму, что с ней все в порядке. Не резать себе предплечье только для того, чтобы снова с ней поговорить. Или подумывать о том, чтобы повторить это завтра. И на следующий день после этого.
Она просто милая девушка, вероятно, из хорошей семьи, не имеющая ни малейшего представления о том, что происходит в тени грязного общества. Мне незачем искать ее, впитывать ее тепло и свет, просто чтобы украсть несколько мгновений перед тем, как вернуться к своему унылому существованию.
— Мне пора идти, — говорю я, но не могу отпустить ее руку.
Дыхание моего незнакомца касается кончиков моих пальцев, которые все еще касаются его нижней губы. Когда он сидит, наши лица находятся на одной высоте и едва ли в нескольких дюймах друг от друга. И снова меня захватывают его глаза. Я не могу избавиться от магнетического притяжения этого непоколебимого взгляда, вынужденная утонуть в его бледно-серых глубинах. Не знаю, почему они меня так завораживают. Может быть, это потому, что все остальное в нем черное — его одежда, волосы, даже воздух вокруг него кажется темнее. Его глаза — единственный свет в его мрачной сфере.
— Ты всегда носишь черное? — шепчу я.
Он наклоняет голову в сторону, возможно, удивленный моим вопросом.
— Большую часть времени.
— Почему?
— Пятна крови труднее заметить на темной ткани.
Я опускаю взгляд на свою покрытую кровью руку, которую он все еще держит в своей.
— Похоже, ты часто получаешь травмы.
— В последнее время определенно чаще, чем обычно.
— Может, в следующий раз тебе стоит обратиться в больницу.
— Почему? — Он отпускает мои пальцы. — Ты не хочешь помочь мне снова?
Я встречаю его взгляд, и дыхание застревает в груди. В его глазах что-то изменилось. Они больше не похожи на пустые раковины. В их каменных глубинах промелькнула обида.
— Конечно, хочу, — говорю я.
— Тогда почему?
— Потому что я чуть не упала в обморок. И потому что твой порез выглядит еще хуже после моей "помощи".
Он опускает взгляд на свою левую руку. Неровная линия сырой, морщинистой плоти, которую я неуклюже сшила, представляет собой уродливое, неприятное зрелище.
— По-моему, выглядит нормально.
Я качаю головой.
— Это сепсис, который только и ждет, чтобы случиться.
— Антибиотики позаботятся об этом, тигренок.
Мое сердце подскакивает, как и каждый раз, когда он называет меня этим прозвищем. Никто и никогда не называл меня иначе, чем Нера.
— Почему ты называешь меня тигренком?
— Потому что тебе это подходит. — Он протягивает руку и проводит кончиком пальца по тыльной стороне моей ладони. — Ты поможешь мне снова, если я приду?
Я прикусываю нижнюю губу, слегка наклоняясь вперед. Может быть, это безумно и глупо, но я бы хотела увидеть его снова. Скоро.
— Да.
— Почему? Ты меня не знаешь. Почему ты помогла мне раньше?
— Я не могла позволить тебе истечь кровью. Ничего не делать. Я не такая.
— Некоторые люди заслуживают того, чтобы умереть от кровопотери.
— А ты? — спрашиваю я.
Прикосновение к моей руке исчезает, и несколько мгновений он просто наблюдает за мной. Я опускаю взгляд на его губы, где в уголке рта виднеется несколько красных пятен. Наверное, от того, что он целовал мои пальцы.