— Я бы хотела делать гораздо больше, чем просто присматривать за тобой. — Он берет мое лицо в свои ладони, и, хотя его прикосновения легки, я чувствую каждую клеточку на его коже. — Но некоторым вещам не суждено случиться.
Он продолжает обнимать мое лицо, когда встает, его массивное тело отбрасывает тень, когда он возвышается надо мной.
— Уже уходишь? — Я спрашиваю.
— Чтобы свет засиял, тьма должна отступить. Это то, чему суждено быть.
Его руки опускаются, и я наблюдаю за его широкими плечами, когда он направляется к внешним дверям.
— И все? — кричу я ему в след. — Ты появился из ниоткуда, попросил меня подлатать тебя, а потом просто ушел?
— Я хотел поговорить с тобой. Все-таки, мне приходится прибегнуть к воровству.
Я не хочу, чтобы он уходил. Я никогда не знаю, сколько времени пройдет, пока он решит снова показаться.
— Могу я украсть тебя? — выпаливаю я, когда он переступает порог. — Только на одно воскресное утро.
Он останавливается.
— Зачем?
— Хочу тебе кое-что показать.
Склонив голову набок, он несколько мгновений наблюдает за мной, прежде чем ответить.
— В следующее воскресенье. В восемь часов. Я буду ждать тебя перед твоим домом.
— Может, мне дать свой номер? На случай, если что-то случится и ты не сможешь прийти?
Он смотрит на меня через плечо, и кажется, что его глаза пронзают меня насквозь.
— Даже если начнется ад, я буду там, тигренок.
Его длинная коса развевается в воздухе, когда он отворачивается и исчезает в ночи.
ГЛАВА 13
Люди. Толпы людей снуют между прилавками, заваленными выпечкой, консервами, рассадой и удивительным для начала сезона количеством фруктов и овощей, лавируя между расставленными в ряд ящиками с тем же самым товаром, и задерживаются у других столиков, чтобы поторговаться с продавцами, выглядящими несколько обезумевшими от страха. Старые, молодые, с цепляющимися за них детьми — все они толкаются друг с другом, пробираясь между прилавками.
Это гребаный кошмар.
— Ну что? — спрашивает Нера рядом со мной, ее губы расплываются в широкой улыбке. — С чего начнем?
Сегодня тепло, и на ней легкое пальто поверх фланелевой белой рубашки, которую она завязала на талии, и бледные джинсы. Ее волосы цвета меда собраны в низкий пучок на затылке, закрепленный красным шарфом, который я ей подарил.
— Почему мы здесь? — спрашиваю я, не сводя глаз с ее губ. Улыбка — это то, что редко бывает направлено на меня. Чаще всего, когда ситуация требует от меня быть рядом с человеком, он либо плачет, либо кричит.
— Это фермерский рынок. Я дам тебе краткий курс по травам и овощам. — Она берет меня за руку, ведя вперед.
Кто-то задевает мою руку локтем. Я не обращаю на это внимания, глядя на наши сцепленные пальцы, пока она тащит меня вперед, спеша к ближайшему прилавку. Вот уже несколько месяцев я борюсь с желанием прикоснуться к ней каждый раз, когда мы встречаемся. Поцелуй руки, которая лечила мои раны, был самым интимным контактом, который я себе позволил, не считая того единственного ослабленного момента, когда я не смог удержаться от прикосновения к ее лицу. Это чуть не сломало меня. Но я знал, что если позволю себе зайти еще дальше, то вернуться назад будет невозможно.
Я редко желаю чего-то в жизни, потому что знаю, как редко я это получаю. Но когда я это делаю, желание удержать ее становится маниакальной, инстинктивной потребностью. Чтобы никогда не отпускать ее.
— Начнем с петрушки. — Нера останавливается у стола, над которым висит вывеска местной теплицы, и свободной рукой поднимает связанный пучок зеленых листьев на тонких стеблях. — Видишь это? Это плосколистная петрушка. Это зелень, но ее корень напоминают корнеплоды, которые ты мне подарил. На самом деле здесь есть сорт корневой петрушки. Запах, правда, более яркий, и он похож на белую морковь.
Она начинает убирать свою руку от моей. Но не получается. Я сжимаю ее, крепко обхватывая ее пальцы своими.
— Эм. Мне нужна эта рука, — бормочет она, глядя вниз на наши руки.
— Нет, не нужна.
Ее идеальные брови вопросительно поднимаются.
— Потому что?
— Потому что у тебя их две, — рычу я.
Эта рука — моя. Она сама предложила мне ее, и я не отпущу, если этого не потребует ситуация. Когда-нибудь, возможно, она позволит мне прикасаться не только к ее руке, но пока этого должно быть достаточно.
— Ладно. — Уголки ее губ подрагивают. Медленно она поднимает пучок, который держит в руках, и подносит листья к моему носу.