— Когда-нибудь ты расскажешь мне свои секреты, демон?
— Возможно. Когда-нибудь.
— Но не сегодня, — говорю я негромко, но убежденно. — Всего один маленький секрет? Пожалуйста.
Он наклоняет голову, слегка касаясь носом кожи на моей скуле.
— Мне не снятся сны. Никогда. Даже в детстве я засыпал и просыпался утром, и только чернота и пустота заполняли промежуток между ними. До недавнего времени я верил, что сны — это просто выдумка.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику.
— Но больше нет?
— Больше нет, — хрипит он. — Знаешь, о чем мои сны, тигренок?
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и качаю головой. Звонок телефона поблизости проникает в туманную дымку, в которой я нахожусь. Мой демон берет меня за запястье и поднимает руку.
— Мои сны о тебе, тигренок. — шепчет ор, прежде чем мимолетно целует кончики моих пальцев. — Но каждый мой сон прерывается звонком будильника.
Он отпускает мою руку, и тут же тепло у меня за спиной исчезает. Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит в двух шагах от меня, его взгляд прикован к моему, даже когда он прижимает телефон к уху.
— Я уже еду, — пробурчал он в свое устройство, а затем убрал его, не сводя с меня глаз ни на мгновение.
Вокруг нас и между нами проходят люди, спешащие проверить других торговцев, их разноцветные одежды мелькают перед глазами, каждые несколько секунд заслоняя вид на черную форму моего демона. Красный. Желтый. Черный. Белый. Снова черный.
— Когда мы снова увидимся? — спрашиваю я.
Синий. Черный.
— Скоро, — отвечает он.
Розовый. Оранжевый. Черный.
— В пятницу вечером я иду в клуб с друзьями. Не самое безопасное место в городе.
Белый. Желтый.
Толпа на мгновение рассеивается, позволяя мне снова увидеть его.
Его губы изгибаются в легкой улыбке.
— Я буду там.
Семья из четырех человек останавливается между нами, снова заслоняя моего демона. Я делаю шаг влево, оглядываясь по сторонам. Зеленый. Красный. Фиолетовый. Коричневый. Но нет черного. Черного нигде не видно.
ГЛАВА 14
19 лет назад
База подразделения Z.E.R.O.
(Кай — 16 лет)
Бумаги шуршат в моих руках, когда я переворачиваю их, изучая беспорядочный почерк. Вчера Крюгер отправил меня на обследование к психиатру-резиденту подразделения. Это не имело никакого отношения к моему самочувствию. Ему просто нужно было знать, справлюсь ли я с нагрузками, прежде чем отправлять меня в поле, и хватит ли у меня ума, чтобы адаптироваться, если возникнет что-то непредвиденное. Судя по всему, я прошел обследование на отлично.
Сегодня вечером я вломился в кабинет психолога и забрал свое досье, но толку от этого никакого, поскольку я ни черта не умею читать. Я засунул бумаги в боковой карман своих тактических штанов и направился в оружейную. Один из охранников постоянно находится здесь.
Я нахожу мужчину, развалившегося на стуле и храпящего. Я бью его по лицу, а затем прижимаю кончик ножа прямо под его адамовым яблоком.
— Прочти мне это. — Я бросаю сложенные бумаги ему на колени.
Мужчина растерянно смотрит на меня, а затем начинает читать. В основном это все та же старая добрая психиатрическая чепуха: глубокое психическое оцепенение в результате травмирующих событий детства, в том числе брошенности, что привело к проявлениям крайней ярости, связанной с многочисленными эпизодами насилия, включающими борьбу за самосохранение.
— Полное отсутствие эмпатии или заботы о других. Неспособность устанавливать связи с кем-либо из окружающих. Единственное исключение — старший офицер субъекта, Леннокс Крюгер. Однако степень эмоциональной привязанности субъекта не поддается оценке из-за его постоянного нежелания сотрудничать, — читает охранник. — В целом, результаты оценки соответствуют ожиданиям, учитывая биографию испытуемого и текущие стрессовые факторы программы.
— Продолжай. — Я рявкаю.
— Умственные и физические способности выше среднего. Объект признан годным к службе, способным справляться с заданиями. Ожидается, что он будет безотказно выполнять требуемые задания.
Мужчина прекращает читать и смотрит на меня.
Я вкладываю больше силы в свой клинок.
— Что-нибудь еще?
— Тут ещё записка, — задыхается он.
— Читай.
Охранник сглатывает, прежде чем продолжить.