‘Может и нет, ’ – сказал Робаут Гиллиман. ‘Но я могу начать с тебя. ’
Меч Императора засиял, становясь похожим на звезду. Септикус начал паниковать, отползая назад от яростного пламени. Его глаза пытались скрыться от всепроникающего света меча, но они всё равно начали вытекать из глазниц, подобно отвратительным слезам. Он так и не увидел тот удар, который оборвал его существование.
Огонь меча потух, войдя в кишки демона. Септикус взглянул на меч даже несмотря на то, что он не мог его увидеть. Он чувствовал, как клинок вошёл в его сердце по самую рукоять.
‘А когда все вы будете изгнаны из этой вселенной, ’ – сказал Гиллиман, ‘я вторгнусь в ваш мир и очищу варп от вашего мерзкого присутствия, после чего умы и души людей обретут покой. К сожалению, вы этого уже никогда не увидите. ’
Ни один автор не смог бы счесть последние слова Септикуса достойными. ‘Но… ’ – это было единственным, что он удосужился сказать.
С яростным криком Гиллиман вырвал меч Императора из разлагающегося тела Септикуса, разрубая размякшие рёбра, сжигая поражённые заразой органы, разрезая многочисленные подбородки и омерзительный череп. Спустя мгновение из всего того, что осталось от головы Септикуса, забил фонтан чёрной крови, слизи и внутренностей.
Из изувеченного тела демона вырвалась тьма. Меч Гиллимана вновь засиял, сначала уменьшив появившийся дух до жалкой тени, а после чего и вовсе уничтожив её окончательно.
Свет Императора сжёг Септикуса окончательно.
Свет солнца начал постепенно пропадать. Галатан летел по темнеющему небу, принося с собой ложную ночь. Гиллиман стоял спиной к воняющим останкам Септикуса Седьмого, оглядывая себя. Он смог укротить свой гнев. Эта битва ещё может быть проиграна.
Основная часть вражеской армии была уничтожена. Демонические тела растворились, превратившись в мерзкие лужи чёрной слизи. Чем больше жертв было в их рядах, тем быстрее растворялись выжившие. Легио Мортис постепенно отступал с поля боя, всё ещё ведя огонь по силам Империума, но они были зажаты практически со всех сторон. Гиллиман понимал, что им грозит неминуемая гибель. Он прищурился, оглядывая равнины. Зрение примарха позволяло ему чётко разглядывать объекты, находящиеся на расстоянии многих километров, и он наблюдал за идущей битвой до тех пор, пока последние очаги сражения не пропали в отдалённых туманах. Чумные Башни всё ещё оставались источником опасности даже несмотря на то, что они выглядели крайне хрупкими. Они порождали потоки энергии, что наносили огромный урон его армии.
‘Мортарион, ’ – сказал он. ‘Мортарион. ’
Колкан приблизился к примарху. Оставшиеся в живых Кустодианцы выстроились вокруг него. Земля вздрогнула вновь с новой силой – масса Галатана оказывала огромное влияние на планету, к которой приближалась крепость.
‘Враг отступает, ’ – сказал он. ‘Галатан прибыл. ’
‘Значит, скоро мы узнаем, кто победил, а кто проиграл, ’ – сказал Гиллиман. Он взглянул на источник света, который освободил его. Всё, что предстало перед его взором, являлось лишь горой тел, что лежала перед его Левиафаном. Сейчас, когда туман ушёл, он выглядел гигантским. ‘Девочка, ’ – сказал Гиллиман. ‘Девочка освободила меня. ’
‘Да, мой господин. ’
‘Как она попала сюда? ’ – спросил он.
‘Разве это имеет значение? ’ – сказал Малдовар. Он поднял голову к приближающейся крепости, что затмевала дневное небо.
‘Да, имеет, трибун. Имеет большое значение. Я должен разыскать её. Идём. ’
Они обнаружили девочку спустя несколько минут. Сестра Супериор Иоланта, чьё лицо было бледным от потери крови, сидела рядом с ней. Тело девочки было изуродовано той силой, что была в ней, но она всё ещё дышала. Её грудь вздымалась и опускалась крайне медленно. Смерть практически настигла её. Её глаза были выжжены. Её губы были сожжены, что обнажило её почерневшие зубы. Ни один смертный не мог держать в себе подобную силу так долго. Она явно выделялась среди общей массы на поле боя, и, тем не менее, она выглядела как бесчисленные невиновные мертвецы, которых Гиллиман видел на полях сражений за всё время своей жизни. Он склонился перед ней, после чего взял её маленькую руку в свою гигантскую ладонь.