Когда дурнота прошла, друида увидела – но не Бога, нападающего на короля, а трех воскрешенных сестер Синнории, приближающихся к Коллин, которая, по-прежнему, лежала без движения. Отвратительные существа с гниющей плотью и остатками грязных волос, казавшиеся особенно гнусными рядом с хрупкой красотой их жертвы, были уже совсем близко.
Робин не обратила внимания на золотой медальон, засиявший кристально чистым светом божественной силы, когда она встала и пошла навстречу трем рыцарям смерти. Ближайшая уже протянула руку к волосам Коллин, рассыпанным, словно золотые колосья в грязи, когда Робин приблизилась к ним. Под влиянием какого-то глубокого и могучего порыва, ее рука потянулась к медальону. Она почувствовала, как тепло талисмана потекло в ее тело, и сами пришли слова:
– Уходите! Именем Чантэа я заклинаю!
Робин высоко подняла медальон, и золотой свет брызнул, как лучи летнего солнца, ударив прямо в отвратительные, разлагающиеся лица зомби.
Трое рыцарей смерти подняли клешнеобразные руки, но свет, идущий от медальона, заставил их отступить. Робин медленно шла вперед, сосредоточившись на медальоне, заставляя мертвецов отходить все дальше.
Когда девушка подошла к Коллин, рыцари смерти вынуждены были отойти уже на большое расстояние.
Робин, словно со стороны, с любопытством смотрела, как она обратилась к новому Богу. Девушка знала, что она свершила деяние, доступное лишь священникам Чантэа. Ни одна друида не имеет такой власти над смертью.
Генна не раз говорила ей об этом.
Она пыталась осмыслить происшедшее, но новый удар грома привлек ее внимание. Она повернулась и увидела, что Тристан покачнулся, отражая очередной удар кулака Баала. Гигант запрокинул голову и взвыл от боли – на сей раз меч рассек ему палец.
Робин помогла Коллин подняться, а рыцари смерти продолжали в страхе отступать. Юная сестра дрожа прижалась к ее плечу, и они, шатаясь, побрели подальше от черной воды.
Чантэа была очень довольна, она пела песню обещаний и надежды. Ее владения – Элизиум, мир добра – хором отвечали ей, и сила Богини наконец свободно потекла к ее новой почитательнице. Потому что, использовав медальон с изображением розы на фоне солнца, Робин открыла врата, отделявшие ее от Божества. Любовь Чантэа как благословение окутало тело девушки, из друиды навсегда превратившейся в жрицу.
Чантэа почувствовала ответную любовь Робин; девушка поняла, как близки были Мать-Земля и Чантэа – Богиня плодородия.
Эта Богиня не могла восстановить заклинания друидов, которые Робин получила от Матери-Земли. Они были утеряны навсегда. Но вместо них Чантэа одарила Робин священной силой: теперь девушка могла останавливать армии оживших мертвецов, исцелять жестокие раны. И властью над новыми заклинаниями, отличными от тех, которыми владели друиды, но не менее могущественными. Теперь Робин, жрица Чантэа, пошла на помощь своему королю, чтобы сразиться с силами тьмы.
– Я изгоняю вас именем Чантэа!
Отец Нолан гордо поднял свой священный талисман, и мертвецы, вышедшие из моря, отпрянули назад, закрывая глазницы гниющими руками.
– Вперед, за Корвелл! – закричал Рэндольф, стоявший рядом со священником, и дюжина ффолков бросилась вслед за своим капитаном. Его меч перерезал горло оторопевшего сахуагина, прежде чем чудовище успело отреагировать на бегство своих союзников-зомби.
Но это был лишь маленький островок успеха в огромном море поражения.
Заклинание отца Нолана могло подействовать лишь на дюжину зомби зараз, давая Рэндольфу и его людям шанс для короткой контратаки, но не более того.
Со всех сторон, через равнину, через улицы и склоны Корвелльского холма наступали зомби в сопровождении своих хозяев-сахуагинов. Появление северян дало некоторую надежду, но и те отступали перед превосходящими силами врага.
Грюннарх сражался в передней шеренге своих воинов, его огромный боевой топор поднимался и опускался с регулярностью маятника, отсекая голову сахуагину или отрубая ноги зомби. Вокруг него набралась уже солидная груда его жертв. Однако, рядом лежало и немало павших северян.
Учитывая несметное количество врагов, у такой битвы мог быть только один конец.
Рядом сражался юный Колл, которым овладела ярость берсерка. Его собственный меч уже давно разлетелся на куски после удара о тяжелый щит одного из вождей сахуагинов, но он бросился на монстра и голыми руками свернул ему шею. Затем он подхватил трезубец, выпавший из слабеющих рук врага, которым и сражался теперь с неслабеющей яростью.
Стоя по щиколотки в кровавом месиве, в гуще жестокой битвы, среди чудовищного скрежета и криков, Колл стал настоящим воином севера. Он чувствовал себя заново родившимся, когда ярость боя открыла в нем такие силы, о существовании которых он и не подозревал. Его разум заполнили тысячи новых ощущений, и он понял, что он один из тех редких северян, что рождены для битвы.
Но даже такая ярость не могла, сама по себе, обеспечить победу в сражении с настолько многочисленным врагом. Трезубец Колла пронзил грудь двух зомби одновременно, опрокинул их и пригвоздил к земле. С криком, более напоминающим львиный рык, он подхватил топор павшего северянина и начал крушить врага.
А через несколько мгновений Колл был сбит с ног ударом длинного древка копья сахуагина, а другой рыбочеловек прыгнул на него, чтобы перегрызть ему глотку. Но прежде чем страшные челюсти успели сомкнуться, чудовище упало мертвым, убитое одним ударом меча.
Колл поднял взгляд и кровавая пелена спала с его глаз – он увидел безбородого воина-южанина, стоявшего над ним. Воин ловко орудовал мечом; вот он поразил одного сахуагина и ранил в ногу напавшего на него зомби.
Спаситель Колла был невысок ростом, но довольно плотного телосложения.
Он протянул руку и помог Коллу подняться. От резкого движения с головы юного воина свалился шерстяной капюшон.
– Гвен!
Ее карие глаза улыбнулись, но рот был жестко стиснут. Она сделала еще один безошибочный выпад, и Колл понял, что они не могут терять времени на разговоры. Они встали спина к спине и вместе начали сражаться против зомби и рыболюдей.
– «Женщине нет места на поле боя», – процитировала Гвен, убивая еще одного сахуагина.
– Возможно, я ошибался. – Он отсек ноги раздутому великану-зомби.
– Ну, может быть, для женщин севера это и так! – Она нанесла новый смертельный удар. – Но ведь я дочь ффолков!
– Этого я теперь не забуду никогда, – признал Колл, а потом шум битвы заглушил их голоса.
Неимоверный грохот от удара кулака Бога о волшебный меч человека вновь прокатился над Долиной Мурлок, и на этот раз Тристан упал на одно колено. Ему не хватало воздуха, и силы его убывали. Еще одна глубокая рана появилась на руке Баала, и король увидел, как она сразу начала затягиваться – через несколько секунд не осталось даже и следов крови.
Песня Тэвиш вновь зазвучала над полем битвы, и король мысленно поблагодарил мужественную женщину, сумевшую преодолеть свой страх. Музыка словно наполнила его сердце свежей кровью, прибавила сил, но Тристан понимал, что долго так продолжаться не может.
Неожиданно рядом с ним появилась Робин с ятаганом в руке. Она смело ударила в громадную ногу Бога – храбро, но безрассудно, не обращая внимания на опасность. Лишь молниеносная реакция Тристана, который успел оттолкнуть ее в сторону, спасла девушку от разящего удара огромного кулака.
– Беги отсюда! – прохрипел он. – Это моя битва!
– Нет! Я должна…
Бог нанес новый удар, Тристан снова оттолкнул Робин и едва успел принять удар на меч. Теперь он со стоном был вынужден опуститься на колени.
– А теперь уходи! – простонал он, вскакивая на ноги. – У тебя нет против него ни единого шанса. Без моего меча я тоже ничего бы не смог поделать!
Робин увидела, как меч Симрика Хью поднял короля после акробатического прыжка, в результате которого ему удалось ранить Баала в ногу. Девушка отскочила в сторону – несмотря на досаду, она понимала, что Тристан прав. Что же ей делать?