— Очень.
— Надеюсь, мы ничего не упустили?
— Ничего.
— Я хочу, чтобы ваше пребывание здесь оказалось приятным.
— Уверена, так и будет, мистер Хок.
Обмен любезностями был коротким и формальным. Несмотря на отчужденность, в тоне Артура Карлтона Хока сквозила необычная сердечность. Его голос был низким, звучным, отчего произносимые им слова звучали особенно ясно.
Стелла почувствовала, что должна что-то сказать.
— Я получила удовольствие от окружающего пейзажа. Вокруг — густые леса, и все так красиво. Я очень люблю деревенскую природу.
Мистер Хок поднял со своего стола тяжелое медное пресс-папье. Стелла ожидала увидеть на чернильном приборе какое-нибудь распространенное украшение, но нет, на нем были Три Мудрые Обезьянки. Он взвесил их на ладони. Стелла с интересом наблюдала за ним. «Не слышать зла, не произносить зла, не видеть зла…» Нет, последовательность была другая…
— Вы понимаете, мисс Оуэнз… — Его голос прервал спокойный поток ее мыслей. — Вам предстоит подготовить Тодда к его первому экзамену в закрытом учебном заведении.
Стелла кивнула:
— Если он обладает способностями среднего уровня, это будет нетрудно.
— Его способности — среднего уровня, — коротко ответил Хок.
— Также это зависит от того, в чем он слаб.
— Слаб? — Как эхо, почти сердито повторил он. Было ли это игрой ее воображения, или его черные брови действительно в тревоге взметнулись вверх?
— Ну да. — Она чуть ли не заикалась. — Это совершенно нормально, на самом деле.
Его улыбка показалась вымученной.
— Боюсь, я не совсем понимаю вас, мисс Оуэиз.
— Что ж, просто большинству детей какой-то предмет дается с трудом, мистер Хок.
— Понятно. — Он покачал головой. — Если Тодд действительно слаб в каком-то предмете, то я не знаю, в чем именно. Оставляю вам выяснить это. Хотя думаю, что он медлителен.
Стелла позволила себе улыбнуться:
— Мне не раз говорили, что я медлительна.
— Вот как? — Мужчина снова ушел в себя. — Уверен, что вы великолепно справились с этим недостатком.
Она сдержалась и не прикусила нижнюю губу, осознав, что грубо ошиблась. Этот человек не дозволяет приблизиться к себе. В просторной комнате запорхали словечки «в самом деле» и «совершенно», и снова воцарилась формальная атмосфера.
— Я сделала все, что в моих силах, мистер Хок. И вот я здесь.
— И вот вы здесь. — Он нажал кнопку на своем столе. — Насколько я понимаю, вы познакомились с большей частью наших обитателей.
Она оживилась:
— О да. С Гейтсом, конечно. И с миссис Дейлией. Я даже увидела вчера мельком Тодда, всего на несколько секунд. Он кажется прекрасным мальчиком.
— Он именно такой и есть.
Гейтс бесшумно появился в дверях:
— Вы звонили, сэр?
— Да. Где Тодд?
— Совсем недавно он был в доме. Мне найти его?
— Да, пожалуйста.
Гейтс удалился так же бесшумно, как вошел. Стелла почувствовала, что ей хочется беспокойно заерзать, но вместо этого она проворно сложила руки, перекинув ногу на ногу. Красивое лицо мистера Хока, который смотрел на нее, оставалось бесстрастным.
— Есть кое-что, о чем вам следует знать, мисс Оуэнз.
— О! Что же это?
— Тодд — не единственный ребенок. Или, вернее, не был единственным. Мой старший сын умер в прошлом году.
— Мне очень жаль. — Однако она понимала, что он не нуждается в ее сочувствии. — Сколько лет Тодду?
— Ему двенадцать лет.
— А мальчику, который…
На лице Артура Карлтона Хока отразился поиск нужного слова в неисчислимом богатстве возможных вариантов. Странная нежная печаль вновь появилась в его глазах.
— Ему исполнилось бы четырнадцать этим летом.
Стелле не удалось удержаться от выражения сочувствия.
— Мне жаль, мистер Хок. Что может быть ужаснее потери ребенка. — Это была глупая, тривиальная реплика, но она поддалась порыву и произнесла ее.
Мужчина, сидевший перед ней, при всей своей силе и размерах, внезапно показался жалким.
После ее слов воцарилось напряженное молчание. Громко потрескивали поленья в камине, внезапно их снова стало слышно. Ни одному из них нечего было больше сказать, пока они дожидались Тодда.
— Отец?
Напряжение развеялось. Стелла обернулась.
Тодд вошел в комнату. Она совершенно ясно разглядела теперь, что он был высоким для своего возраста, склонным к худобе мальчиком. Видение, представшее перед ней накануне наверху лестничного колодца, оставалось призрачным. Реальным выглядело лишь одно красивое лицо.