Артур Хок вышел из-за стола:
— Надеюсь, вы извините меня, мне надо закончить кое-какие записи. Я выпью кофе в кабинете, миссис Дейлия. И пожалуйста, попросите приходящего работника зайти ко мне, прежде чем он отправится завтра в деревню.
Он поспешно удалился большими шагами, его крепкая стройная фигура, казалось, вылетела из комнаты. Стелла отпила глоток воды из хрустального бокала, почувствовав себя вдруг очень не уютно. Каждый раз, когда все шло гладко, какое-то случайное замечание вдребезги разбивало шаткое равновесие. Как сейчас…
Тодд тоже поднялся из-за стола:
— Можно мне выйти? Уже пора ложиться в постель.
— Да, мастер Тодд, — ответила миссис Дейлия. — Пожелай спокойной ночи мисс Оуэнз.
— Спокойной ночи, мисс Оуэнз, — механически повторил он.
— Спокойной ночи, Тодд. Завтра мы больше времени проведем вместе, обещаю тебе.
Его равномерные шаги по паркетному полу звучали как у механической игрушки, и он вышел через ту же дверь, что и отец. Гейтс хлопотал около стола, убирая посуду.
Миссис Дейлия накинула на плечи красивую шелковую шаль и кивнула, давая таким образом понять Стелле, что та может уйти. Но Стелла не собиралась позволить ей отделаться так легко. За два дня накопилось достаточно мистификаций. Только что ее настолько рассердили, что она забыла о своем положении в доме Хока и о хороших манерах.
— Миссис Дейлия, простите, не могла бы я немного поговорить с вами о Тодде?
— О Тодде? — Экономка приподняла свои брови цвета Воронова крыла. — В самом деле? А о чем здесь разговаривать?
Стелла сдержала раздражение:
— Ну, он находится на моем попечении. И я — его воспитательница. Конечно, все, что вы расскажете о нем, в какой-то степени поможет мне найти соответствующий подход и заниматься с ним более эффективно.
Миссис Дейлия фыркнула:
— Не думаю, что о мастере Тодде можно рассказать что-то особенно интересное. Вам он не покажется чересчур трудным. Вы, кажется, способный педагог.
— Нет. — Стелла упрямо покачала головой. — Так не пойдет. Я хочу знать, известно ли вам, о чем он думает. У него, кажется, имеются неприятности и существует какая-то особая проблема, которая не имеет ничего общего с его обучением.
Экономка изучала Стеллу, как той показалось, не меньше минуты. Когда она заговорила, в ее тоне ощущалось сдержанное восхищение.
— Я не стала бы называть Тодда общительным ребенком. Боюсь, вы, вероятно, найдете его скорее скучным. Я, честно говоря, нахожу.
Стелла твердо решила не сдаваться. Должны быть какие-то конкретные факты, о которых могла бы рассказать ей эта женщина.
— У него бывают… ночные кошмары? — спросила она осторожно.
— Простите? — Миссис Дейлия явно оцепенела.
— Ночные кошмары. О том… что его заберут или увезут отсюда? Или запрут. Или какая-то другая фантазия.
— В самом деле, моя дорогая. Разве не снятся сны всем нормальным детям? Поверьте мне, мисс Оуэнз, Тодд просто обычный маленький мальчик Никаких особых пороков или добродетелей. И руки у него всегда грязные.
— Но он, должно быть, чем-то взволнован. Мальчик говорил довольно странные вещи…
— Мисс Оуэнз, — произнесла ровным голосом миссис Дейлия, — мне не хотелось бы портить ваших романтических наблюдений. Полагаю, таково видение всех молодых учительниц: им хочется найти что-то необыкновенно одаренное в ученике или разбудить заколдованного принца. Что ж, позвольте сказать, на этот раз у вас решительно не такой случай. Тодд Хок — просто мальчик. Самый обыкновенный мальчик, который вырастет в очень, очень обыкновенного мужчину. В семье обычно имеется один одаренный ребенок, и Тодд — не этот ребенок.
Стелла затихла. Больше нечего было сказать.
— Спокойной ночи, мисс Оуэнз, — холодно попрощалась с ней экономка.
Стелла осталась в столовой одна. Молчаливая, знающая свое дело тень в лице Гейтса продолжала исполнять свои функции по ведению хозяйства.
Но долго после того, как она поднялась наверх, легла в постель и принялась за чтение современного романа, который взяла из библиотеки, Стелла не могла отделаться от убеждения, что Тодд Хок был кем угодно, но только не обычным ребенком. В этих синих глазах скрывалось слишком много чувствительности и ума.
Она так и не узнала, в котором часу ее сморил сон. Лампа около ее кровати еще горела, когда ее Разбудил громкий крик петуха, старательно прочищающего свою глотку холодным коннектикутским Утром.