- Прекрасная идея, Ваше Величество. Я посмотрю, что можно будет устроить.
Тренагасулыбнулся, затем встал, чтобы встретить недавно прибывших вождей племен Блез и Рулл стояли рядом с королем, когда каждый вождь по очереди подходил к возвышению и кланялся, пока их слуги преподносили ему в дар драгоценности и прекрасные ткани в публичной демонстрации верности новому Верховному Правителю. Анкаста осталась сидеть за высоким столом, внимательно наблюдая за Тренагасом.
- Мне больно видеть отца таким, - сказала она Фигулу.
- Моя госпожа?
Анкаста повернулась к нему. Фигул уловил запах сладких духов, которыми она пользовалась: - Мой отец был совсем другим до того, как его сослали. Он мог быть сердечным и заботливым. Потом нас изгнали с наших земель. Мать умерла вскоре после этого, и отец стал одержим идеей вернуть себе трон. Это все, о чем он когда-либо говорил днем и ночью в Нарбомартисе. - Она поджала губы. - Теперь он вернулся, и он сделает все возможное, чтобы остаться на троне.
- Вы хотите, чтобы он никогда не возвращался, моя госпожа?
Анкаста на несколько мгновений замолчала, ее голубые глаза были устремлены на Тренагаса, тепло приветствовавшего другого вождя: - Отец постарел и устал, оптион. Гораздо больше, чем он выглядит. - Она снова повернулась лицом к Фигулу, и в ее глазах было что-то похожее на печаль. - Я беспокоюсь, что он больше не сможет продолжать править. Ты знаешь, что тогда случится с нашим народом?
Фигул пожал плечами: - Следующий по очереди займет его трон?
Анкаста вздохнула: - Нет. Рим возьмет на себя управление нашей территорией, как они сделали это с другими племенами. Мы будем аннексированы, и не будет больше дуротригских правителей и вождей. Наше наследие обратится в прах.
Фигул не знал, что на это сказать. По правде говоря, он сочувствовал тяжелому положению дуротригов. Их упрямый отказ принять марионеточного правителя, навязанного им Римом, резко контрастировал с безропотной капитуляцией его собственного народа. Дуротриги заслуживали лучшего вождя, чем Тренагас. Вместо этого они оказались во власти людей, которые принимали решения далеко в Риме. Фигул сердито покачал головой. У Рима будет мало друзей в этой части империи, пока он не поймет, что нельзя править одним острием меча. Однажды, мрачно подумал он, народ Британии зайдет слишком далеко. Тогда придется заплатить ужасную цену тем, кто был связан с захватчиками.
Наконец Тренагас закончил принимать подношения своих гостей и вернулся к столу. Он осушил свою чашу с вином, проливая капли на стол и себе на грудь, к едва скрываемому отвращению имперского посланника. Затем он, с отрыжкой, поставил свою чашку на стол. -Достаточно церемоний для одной ночи! - заявил он своим советникам. - Выведите гладиаторов. Пришло время показать нашим гостям настоящее римское развлечение!
Глава седьмая
По приказу короля слуги убрали остатки пира и отодвинули столы на козлах в сторону зала. Гости стояли в сторонке, а правитель занял свое место на троне на возвышении рядом со своей дочерью, Седиаком и имперским посланником, глаза которого светились от волнения. Домашние рабы продолжали подливать пиво в чашки гостей, а несколько британцев уже ревели пьяные песни, били друг друга кулаками в животы в пробах сил или блевали в проходе на кухню.
По приказу правителя дверь зала распахнулась, и шумные гости замолчали, когда внутрь вошла шеренга из восьми грязных мужчин в сопровождении нескольких ауксилариев. Фигул узнал одного из бриттов. Эти люди были местными заключенными, захваченными во время схватки за свержение предыдущего вождя. Бритты представляли собой жалкое зрелище. Они были обнажены, если не считать набедренных повязок, их шеи были связаны вместе, а лодыжки скованны наручниками. Ауксиларии грубо оттолкнули побежденных британцев к расчищенному пространству посреди зала под громкие возгласы пьяной публики. Произошла задиристая толкотня, когда британцы боролись за место, чтобы получить лучший обзор происходящего, в то время как солдаты образовали свободный круг вокруг зала, создавая импровизированное кольцо. Батавы выглядели недовольными тем, что им пришлось выступать в качестве сопровождающих по этому случаю, в то время как их товарищи остались в форте, наслаждаясь заслуженным отдыхом.
Блез выжидающе потер руки, стоя рядом с Фигулом. Он и Хельва присоединились к своим двум товарищам перед возвышением, а остальные восемь легионеров рассредоточились по залу.
- В конце концов! Много лет прошло с тех пор, как я в последний раз видел бой гладиаторов. Будем надеяться, что он будет не плохой.
- Пустая трата хороших пленников, если спросите меня, - прохрипел Рулл. - Эти люди принесли бы нам неплохую прибыль. Я слышал, что в последнее время рабы продаются на рынках в Галлии по хорошей цене.
Практика продажи заключенных в рабство была широко распространена среди легионов и была одним из немногих способов, которыми солдаты могли дополнить свое скромное жалованье. Каждый легионер получил долю прибыли от продажи, причем офицеры получили значительно больше, чем рядовые. Эти пленники были частью солдатской добычи, и многие рядовые ожидали, что их продадут работорговцам в Каллеве. Вместо этого их зарежут на потеху правителю и его гостям, к явному неудовольствию Рулла.
- Кого волнуют несколько сестерциев? -ответил Блез.- Гладиаторское представление гораздо веселее!
- Тебе легко говорить, парень. Мне нужно подумать о выходе на пенсию. Мне нужен каждый сестерций, который я смогу получить. - Рулл кивнул на пленников. - Продажа этих рабов стала бы хорошим дополнением к моему пенсионному фонду.
Первые два заключенных были освобождены от кандалов и выведены в середину круга парой ауксилариев с раскаленными железными прутьями, которыми они тыкали в пленных бойцов, подстегивая их. Центурион ауксилариев взял на себя роль распорядителя игр. Когда он представил двух бойцов, два его солдата выступили вперед и вручили каждому заключенному оружие. Одному из британцев дали легионерский меч, а его гораздо более крупному противнику вручили широкий топор. Ни у одного из мужчин не было щитов.
Напиток продолжал литься рекой, пока туземцы заключали между собой ставки на исход первого боя. Большая часть аудитории, казалось, отдавала предпочтение грузному британцу с топором, а не его сопернику.
-Ну, что, господин? - сказал Блез. - Как насчет пари? Сто сестерциев говорят, что этот большой ублюдок проиграет.