— Он прав! — воксировал Бранатар. — Это единственный выход, братья!
Скатываясь к провалу, Саламандр прижал к себе огнемет и включил режим блокировки доспеха. Мускульные фибросвязки, устилавшие броню изнутри, расширились и плотно сжали тело космодесантника, когда он рухнул во тьму вместе с парой вурдалаков. Твари размахивали руками и ногами, но по-прежнему молчали.
«Десять футов… двадцать… тридцать…»
Гарран врезался в пол следующего этажа, будто стенобитный таран, прошиб его насквозь и полетел дальше. Благодаря гиростабилизаторам Бранатар падал ступнями вниз; дрожь от удара отдалась в ногах и позвоночнике.
— …dum spiro spero…— Саламандр услышал, как молится Тандий. Затем вокс-связь оборвалась: Белый Консул провалился на следующий уровень. И на следующий за ним.
«Бесславный способ умереть», — подумал Гарран.
— Недостойный сына Вулкана, — согласился Атондар из более глубокой ямы, которая поглотила Бранатара там, на Гаруде. Мука в голосе Саламандра не ослабела.
— Прости меня, брат, — произнес Гарран. А затем пол метнулся ему навстречу, будто железная волна, чтобы сокрушить на наковальне горя, и…
Бранатар взвыл, увидев, как падает Атондар — его другу оторвало ноги выстрелом из нечестивого оружия ксеносов. Рейдер эльдар, сразивший Саламандра, с визгом измученной гравитации пронесся над имперскими мстителями, пронзив ещё нескольких воинов копьями черного света.
— Иди! Закончи с этим! — крикнул Атондар, который подтянулся на одних лишь руках и привалился к стене. — Я удержу дорогу, брат.
Нынешний Гарран заставлял себя остаться рядом с раненым другом. На этот раз чужаки не захватят Атондара и не обдерут заживо. На этот раз Бранатар изменит судьбу.
Но беспощадная, всесильная длань прошлого уже толкала Саламандра вперед — вперед, к базилике, где прятались растленные правители Гаруды.
Уничтожить их было его основной целью. Его долгом.
И Гарран понимал, что кошмар продолжится точно так же, как в первый раз и все последующие. Вот только сегодня, когда Бранатар отвернулся, Атондар засмеялся ему в спину, дразня собрата чужим голосом
— Гарран!
Рыча, словно пойманный зверь, Саламандр пробивался обратно, напрягал мышцы в железной хватке истории — порченой истории — но она держала крепко, а голос судьбы насмехался над ним…
— Отключи блокировку, Гарран!
Караульный моргнул, узнал говорившего и машинально повиновался.
— Икар? — спросил он.
— Так меня называют, — без толики юмора ответил Мальвуазен.
— Рад видеть тебя, брат, — Бранатар глубоко вздохнул и пошевелил руками, ощутив, как ослабло давление брони. Его падение остановил ржавый остов какой-то древней машины, в котором Саламандр застрял по пояс. Милостью Вулкана огнемет остался цел, не считая нескольких мелких щербин.
— Как долго я был без сознания, Икар?
— Мы провели на этой планете меньше двадцати минут, — ответил Ангел Сияющий. — Ты и я приземлились в одном помещении.
Гарран фыркнул: по возвращению в ордены им вряд ли удастся поразить боевых братьев историей об этом десантировании.
— А что остальные? — спросил Бранатар. Авгур доспеха сбоил, и он не мог навестись на стоявшего в нескольких шагах товарища, не говоря уже об остальных Караульных.
— Севастин двумя уровнями ниже нас, — Мальвуазен помолчал, сверяясь с датчиками. — Технодесантник шестью этажами выше.
— Пошел длинным путем, — кисло произнес Саламандр, начиная выдираться из зажавших ему ноги обломков. — А что Кардинал?
Прозвище Тандию придумал Икар, но сейчас Ангел Сияющий встретил его гробовым молчанием. Гарран прервал попытки освободиться.
— Икар, где караульный сержант?
Мальвуазен не ответил.
— Икар!
— Он ещё падал, когда я потерял сигнал, — тихо проговорил воин.
Караульные в безмолвии спустились по осыпающимся, окутанным тенями коридорам жилблока. Ангел Сияющий погрузился в мрачные раздумья, и Бранатар не пробовал отвлечь его. Если Катон Тандий потерян, то груз ответственности целиком ляжет на плечи Мальвуазена.
«Всё ещё падал?», — задумался Гарран. Как такое возможно? Даже если ничего не остановило полет Белого Консула между этажей, здание уж точно не могло уходить в землю больше, чем на пару тысяч футов. Он не мог падать до сих пор…
— Ты ошибаешься, брат, — прошептал ему Атондар. — На павшем мире человек может падать вечно…
Севастин ждал их в огромном пустом атриуме на нулевом уровне, стоя на краю рваной раны в мраморном полу. При появлении товарищей Черное Крыло повернулся и указал в пролом.
— Караульного сержанта больше нет, — сказал он без всякого выражения.
Заглянув в пропасть, Бранатар нахмурился. После первых нескольких футов там начинался непроглядный мрак; чутье подсказывало Саламандру, что не Белый Консул пробил эту дыру при падении. Нет, она была здесь с тех пор, как тьма поглотила Сарастус.
«Поджидала Тандия?»
— Нельзя быть уверенным, — жестко произнес Гарран, не зная, спорит он с Севастином или с самим собой. — Ты видел, как он упал туда?
— Я ничего не видел, — ответил Черное Крыло, — но я знаю это.
Он поколебался.
— Моему ордену ведомы ловушки, что испещряют тьму среди звёзд.
— Мы вернемся за караульным сержантом, когда завершим задание, — заявил Бранатар с поддельной уверенностью. Повернувшись спиной к провалу, Саламандр оглядел атриум. Зал был усыпан обломками, как и все помещения, через которые они прошли, но с одним сюрреалистическим отличием: на полу валялись куски громадной статуи. Космодесантники стояли в склепе каменного великана.
— Они тут низвергли Императора, — тихо заметил Мальвуазен.
Взглянув на друга, Гарран увидел, что Ангел Сияющий изучает отбитую голову колосса. Она кренилась в сторону Караульных; царственные черты резного лица застыли в миг вынесения приговора. Памятник был грубой работы, — несомненно, фабрично-сервиторного производства, — но оригинал угадывался безошибочно.
«Да, — решил Бранатар, — это Он».
— Подобное осквернение обрекает нас всех, — мрачно проговорил Севастин.
— Возможно, истинное проклятье заключается в возведении монументов, которые тянут к себе осквернителей, — задумчиво ответил Мальвуазен. Его голос звучал отстраненно и напряженно, что совсем не нравилось Саламандру. — Возможно, мы обвиняем сами себя…
Слова космодесантника заглушил шквал помех. Одновременно с этим нашлемный ауспик Гаррана словно бы взбесился.
«Кровь Вулкана!», — выругался про себя Бранатар, решив сначала, что сбой тоже произошел из-за падения, но тут Черное Крыло резко взглянул на него и постучал по собственному шлему. Обеспокоенный Саламандр сосредоточился на белом шуме, и его постчеловеческая физиология начала справляться с помехами. Проходя фильтр Лиманова уха, какофония превращалась в низкий гул.
«Какие-то проблемы со связью, — предположил Гарран. — Где чертов технодесантник, когда он так нужен?»
И тут Бранатар замер. Что-то двигалось на дальней стороне атриума, возле разрушенного входа в здание: два шарика висели во тьме, будто призрачные побрякушки. Ещё одна пара возникла справа от них, другая — слева. Саламандр прищурился, чтобы откалибровать ночное видение, и за всеми тремя проявились очертания существ в капюшонах.
«Это глаза…»
— Берегись! — завопил Севастин, когда нечто спрыгнуло с гранитного лба Императора. Создание походило на металлический скелет с тонкими, сгибающимися назад ногами и слишком длинными руками, в которых мерцали парные клинки. Голову его обтягивала кожаная маска с выпуклыми защитными очками, под которыми находилась дыхательная трубка, чем-то схожая с хоботком насекомого.
— Разделенные, мы выживаем, — прошептал Черное Крыло, открывая огонь из штурмболтера. Масс-реактивные снаряды настигли противника в воздухе, изрешетили ему туловище и впечатали обратно в каменную голову. Соскользнув на пол, существо задергалось, будто сломанная марионетка в поисках оборванных ниточек. Крутнувшись на месте, Севастин поймал клинок второго атакующего между лезвий когтя; последовала вспышка столкнувшихся энергополей. Несмотря на аугметические конечности, враг не мог сравниться по силе с терминатором, и космодесантник отбросил его в сторону, одновременно вырвав меч из руки. Создание рухнуло наземь, но тут же вскочило на ноги и вновь понеслось на Караульного, раскрутив оставшийся клинок, словно лопасть винта. Воин обезглавил неприятеля короткой очередью, после чего тот, пошатываясь, шагнул прямо под удар силовым мечом Мальвуазена и рухнул с рассеченной грудью.