Через десять минут я нахожу круглосуточное кафе. Я добралась сюда целой и невредимой. Видите? Я могу это сделать. Толкнув тяжелую дверь, я окунаюсь в тепло огня, полыхающего в сторонке. Здесь по-домашнему уютно: большие мягкие диваны из коричневой кожи стоят рядом с камином. Удивительно, но здесь никто не сидит, хотя в кабинках много посетителей.
Странно, что во вторник в два часа ночи так много людей. Я оглядываюсь по сторонам, думая, что просто найду свободную кабинку, но эти диваны... этот огонь... Они зовут меня. Улыбнувшись официантке, которая случайно подняла глаза, когда я входила в кафе, я подхожу и опускаюсь на один из одноместных диванов рядом с очагом.
И вся эта суета вдруг прекращается. Я оглядываюсь, и кажется, что все нарочно отводят от меня глаза. Все, кроме официантки, теперь она смотрит в мою сторону широко раскрытыми глазами.
Отлично, мне просто повезло. Первое место, которое я решила посетить в этом городе, и его, должно быть, грабят. Придушенный вдох вырывается из моих губ, сердцебиение учащается, ладони потеют. Это не может происходить со мной.
Я вытягиваю шею, пытаясь разглядеть в чем дело. Но... ничего не происходит. Я не вижу никого, кто держал бы в руках оружие. Никто не выкрикивает требований. Люди не прячутся под столами. Нет, все они просто смотрят на меня или пытаются незаметно посмотреть в мою сторону.
Я опускаю взгляд на свое пальто и тру лицо. Какого черта они все пялятся? Я чувствую, как моя шея покрывается красными пятнами смущения. Руки немного дрожат, я судорожно хватаюсь за сумочку. Достаю телефон и решаю сосредоточиться на нем. Может быть, они все отвернутся, когда поймут, что во мне нет ничего, заслуживающего такого внимания.
Я прокручиваю свою ленту, но чем дольше я просматриваю фотографии, тем сильнее тоска по дому. Я слышу звон колокольчика, сигнализирующий о чьем-то приходе. Не поднимай глаза, Холли.
Я не отрываю глаз от телефона, как будто это самая интересная вещь, которую я когда-либо видела. Волосы на моем затылке встают дыбом, а по телу пробегают мурашки. Это не просто комната, полная людей, которые смотрят на меня. Это совсем другая реакция. Я напоминаю себе не поднимать глаз.
Мои глаза не отрываются от экрана, даже когда я слышу, как хрипловатый голос что-то громко произносит на итальянском языке. Как бы мне ни хотелось украдкой взглянуть, чтобы узнать, кто обладатель этого голоса, я этого не делаю. Я считаю до десяти. У меня дрожат колени, когда я борюсь с реакцией своего тела на этот голос. Я досчитала до пяти, прежде чем сдаться и поднять глаза. Но все, что я вижу, — это спины двух мужчин, проходящих через дверь с надписью: «Только для персонала».
Может быть, это хозяева?
Когда я снова оглядываю кафе, то замечаю, что все вернулись к еде, выпивке и всему остальному, чем занимались до того, как уставились на меня, словно я новый цирковой урод в городе. Даже официантка, похоже, оправилась от того, что было. Она подходит ко мне с огромной улыбкой на лице и блокнотом в руке. Я замечаю легкую дрожь в ее пальцах, когда она крепко сжимает ручку.
— Добрый вечер, что я могу вам предложить, мэм? — вежливо спрашивает она.
— О, привет! Я еще не успела посмотреть меню. Что посоветуете?
— О боже, вы австралийка? — Теперь ее улыбка искренняя.
— Да, — отвечаю я, не зная, что еще сказать на это.
— Я всегда хотела побывать в Австралии. Она есть в моем списке желаний.
— Обязательно поезжайте. Это замечательная страна, — уверенно говорю я и беру меню со столика перед собой.
— Боже мой, простите меня! Вы спросили, что я посоветую. Но, честно говоря, шеф-повар приготовит все, что вы захотите.
Все, что я захочу? Странно.
— Значит... если бы я захотела тосты с веджимайтом1, он бы смог приготовить их для меня? — спрашиваю я бесстрастно.
— Ну, конечно, он приготовит. Просто это может занять некоторое время. Но если вы хотите именно это, я передам это шеф-повару. — Черт, она выглядит нервной.
— Я просто шучу. Я не хочу тосты с веджимайтом. — Но интересно, как далеко они зайдут, чтобы обслужить клиента. — Можно мне просто тосты с ветчиной и сыром — и самый большой чайный латте, который вы предлагаете?
— Да, конечно. — Я смотрю, как она записывает мой заказ, потом снова смотрит на меня. — Итак... тосты — это... какие именно? — Она в замешательстве вскидывает брови.
— О, это поджаренный сэндвич с ветчиной и сыром. Знаете, я могу просто посмотреть в меню и заказать то, что там уже есть.
— Нет, все в порядке. Я так и думала — просто хотела убедиться. Ваш заказ не заставит себя долго ждать. — Затем, слегка улыбнувшись и кивнув, она оставляет меня наедине с моими мыслями.
Маленькие волоски на моей шее снова шевелятся. Мне кажется, что за мной наблюдают, но, когда я оглядываюсь вокруг, никто не обращает на меня внимания. Кажется, что все они отчаянно пытаются не смотреть в мою сторону.
Мой заказ приносят очень быстро, особенно если учесть, насколько оживленным кажется это место. Через двадцать минут я уже готова вернуться домой, принять душ, застелить постель и поспать еще несколько часов.
— Вам все понравилось? — спрашивает та же официантка, когда я подхожу к стойке.
— Это был, наверное, лучший тост, который я когда-либо ела. — Я улыбаюсь. Я говорю ей правду. Если бы тостам присваивали звезды, этот, безусловно, был бы пятизвездочным.
— О, я рада. Вот, перед тем как вы уйдете, это тоже для вас. — Она протягивает мне маленькую белую коробочку.
— Что это? — спрашиваю я.
— Красный бархатный торт.
— О, я этого не заказывала. — Я пытаюсь вернуть ей коробку, но она поднимает ладони вверх, отказываясь принять ее.
— Я знаю, что вы не заказывали. Кое-кто хотел, чтобы вы его взяли. Большое спасибо, что поели у нас. Надеемся увидеть вас снова.
— Конечно. — Я в замешательстве... Кто мог заказать мне торт? Я никого здесь не знаю. Я достаю бумажник, нахожу купюру в пятьдесят долларов и протягиваю его официантке.
— Я не могу это взять. — Она смотрит на мои деньги так, будто они способны ее обжечь.
— Что вы имеете в виду? Сколько я вам должна? Я не думаю, что у меня есть купюра меньше. — Конечно, пятидесяти долларов более чем достаточно, чтобы оплатить мой заказ.
— Нет, я имела в виду, что вам не нужно платить. Ваш заказ уже оплачен. — Официантка разворачивается и уходит, оставляя меня в еще большем недоумении.
Я достаю из сумки ручку и бумагу и пишу небольшую записку. Я не знаю, кто решил, что может оплатить мой счет, но мне не нужны ничьи деньги. Я заворачиваю записку в купюру и оставляю ее на стойке. Надеюсь, никто не возьмет ее до возвращения официантки.
Всю дорогу домой меня не покидает колючее чувство, будто кто-то наблюдает за мной. Следит за мной. Но каждый раз, когда я оборачиваюсь, никого нет. Это пугает меня настолько, что я ускоряю шаг. Я возвращаюсь в свой дом за пять минут, запираю дверь и включаю весь свет в пустой квартире.