Наконец он был очищен — стул, трон, сидение, что бы это ни было, — предмет, излучавший тысячи огоньков, переливавшихся всеми цветами радуги при малейшем повороте головы. Кира держала голову по возможности прямо, и все же многоцветное сияние продолжало меняться, словно отвечая на ритмы сложного танца солнц.
Пока Джен осматривался в поисках новых чудес, Кира подошла к трону и, сделав реверанс, воссела на нем. Спинка трона точно достигала высоты ее головы, а руки удобно улеглись на подлокотниках.
— Сделано для меня, — произнесла она.
Джен посмотрел на нее и отвесил почтительный поклон.
— На нем ты смотришься, как королева.
Кира, улыбаясь, кивнула. Она не призналась ему, но на самом деле чувствовала себя королевой. Она прикрыла глаза. Теперь ей стало легче представить прежних обитателей во всем их величии. Она почти слышала их — их голоса, их музыку — чувствовала их прикосновения. Стручковые люди, глубоко суеверные к этому месту, ничего не говорили ей о прежних обитателях, уверенные, что дворец населен духами — «Старцами», как они их называли, и теперь, со смутным предчувствием, она догадывалась, кто это был.
Через большую арку Джен прошел в дальний конец комнаты, где была приоткрытая дверь из дерева с великолепной резьбой, обшитая железом. Он стоял в длинной комнате, похожей на галерею. Крыша, как и повсюду, была разрушена, но стены остались почти нетронутыми. То, что он увидел, заставило его закричать:
— Кира! Сюда, скорее!
— Знаю, — сказала про себя Кира, спустившись с трона,, чтобы присоединиться к Джену. — Знаю. Они были Гельфлингами.
Оштукатуренная стена, на которую смотрел Джен, была покрыта фресками или, скорее всего, одной длинной фреской, заключенной в широкую, тщательно собранную рамку. На ней было изображено множество созданий и событий, но в том, кто был их участниками, не было никаких сомнений. В центре каждой сцены находились Гельфлинги в своих старинных одеяниях и атрибутах царственной власти. Без одежды у них были бы те же пропорции, что у Джена и Киры. Для них это было словно долгожданным возвращением домой. С трепетом они смотрели на тех, кто, возможно, был их предками, на их потерянную и вновь обретенную историю: королева Гельфлингов на троне в окружении старого визиря и молодых стражников, держащих цветы, а вокруг них Гельфлинги — столяры, кузнецы, занимающиеся своим ремеслом, танцоры, священники, и музыканты, включая длинноволосую девочку-Гельфлинга, играющую на раздвоенной флейте, точной копии флейты Джена. Между каждой сценкой были эмблемы деревьев или листьев.
Они рассматривали картины, нарисованные в земляных тонах, и им стало ясно, что здесь описывается не только жизнь, но и повествование, раскрывающее тайну. На широкой раме, идущей по всему периметру фрески, они начали узнавать образы. Вот Гартимы уничтожают деревню Гельфлингов. Над горой светят три совмещенных солнца, заключенных в треугольник — Великое Слияние, судя по описанию Агры, заключил Джен. Следующим изображением был Кристалл, излучающий свечение, и вокруг него восемнадцать созданий — Джен подсчитал их — которые могли быть Скексисами или даже урРу. Кристалл был нарисован снова, но на этот раз он был темнее, и на рисунке был изображен еще более темный стержень клиновидной формы.
— Посмотри! — воскликнул потрясенный Джен. — Это же мой кристальный стержень!
Он захотел достать свой, чтобы сравнить его с нарисованным, но стержня не было. Джен вспомнил, как он выбросил его. Кира улыбнулась и, достав стержень из поясной сумочки, приложила его к рисунку. Стержень и его изображение были совершенно похожи.
Джен с Кирой переглянулись, пытаясь осознать происходящее. Кира протянула ему стержень. Он поколебался, затем взял его. Он разглядывал стержень в его руке, затем стержень на фреске — и снова взгляд на стержень в руке. Он посмотрел на Киру. Та пристально наблюдала за ним.
По-прежнему смотря ей в глаза, он спрятал стержень в тунике. На память пришло изречение урСу: -Жизнь чаще ставит нас перед выбором, нежели дает возможность выбирать. Прошлой ночью Джену пришло видение зла. В этой комнате вместе с Кирой он нашел свое видение добра. Он преисполнился уверенностью, мужеством, стремлением действовать и способностью контролировать страх, перед которым он почти отступил. Он взял Киру за руку и сказал ей о своем решении. Та кивнула.
И снова их взгляды вернулись к загадкам на раме. Вслед за стержнем были изображены два ряда созданий, выходящих из Кристалла, — их было по восемнадцать в каждом ряду, по подсчету Джена, — эти ряды расходились в разных направлениях. В отличие от предыдущих, эти создания можно было узнать. В одном ряду находились Скексисы, в другом — урРу Снова появилась гора, — теперь в форме замка, в центре которого был изображен Кристалл. Затем Кира и Джен нашли себя, наблюдающих, как Гартимы уничтожают еще большее количество Гельфлингов, и три совмещенных солнца. На этом осмотр рамы подошел к концу — они просмотрели весь периметр.
Теперь Кира указала на серию иероглифов, бегущих вдоль всего края рамы.
— Что это? — воскликнула она. — Это ведь не рисунок!
— Нет, — ответил Джен, внимательно присмотревшись. — Это руны.
— Какие руны?
— Разновидность письменности.
— А, понятно, — кивнула Кира. — Ты можешь прочитать?
— Да.
— Меня никогда не учили ни читать, ни писать. Стручковым людям это не было нужно.
— Я скажу, что они говорят.
Джен начал изучать иероглифы, пытаясь найти начало предложения. Затем он нашел место, где иероглифы прерывались изображением трех солнц над стержнем, и громко прочитал:
— И станет целым, — повторил удивленно Джен.
Собери это воедино, приказал ему урСу, и исцели рану в сердце бытия. А урЗах добавил, что он должен внести свет во тьму.
— Да, — возбужденно воскликнул Джен, окончательно вникнув. — Теперь я знаю, что я должен делать.
Он посмотрел на Киру и указал на фреску.
— Большую часть из всего этого я не понимаю, но это не имеет значения. Я знаю, что должен делать я, — он снова достал стержень. — В замок, туда, где находится Кристалл. Этот стержень был каким-то образом отломлен от него. В результате этого в мире образовалась брешь — зло. Кристалл должен быть воссоединен Гельфлингом. И я должен восстановить этот стержень в Кристалле, в замке, — он замолк. — Я сделаю это, — добавил он тихо, пряча кристальный стержень в тунику. — Обязательно сделаю.
Джен рассмеялся с облегчением — облегчением оттого, что разгадал тайну и принял решение; оттого, что получил необходимую энергию для исполнения своей задачи. Он посмотрел на Киру.
— Ты подождешь меня здесь?
— Зачем, куда ты идешь?
— В замок. Я должен находиться там во время Великого Слияния солнц, -когда тройное солнце засияет как одно. Это случится очень скоро. Так сказала Агра.
— Я тоже пойду, — заявила она.
— Нет, Кира. На моей совести уже есть уничтожение твоей деревни.
— А без деревни куда я пойду одна? Не бойся, Джен. Прими как должное то, что случилось, и то, что должно случиться. И кроме того, — она улыбнулась — в пророчестве, которое ты прочитал, сказано: «рукою Гельфлинга». Разве моя рука — не рука Гельфлинга?
Прежде, чем Джен успел ответить, Фузгиг перестал обнюхивать углы и зарычал. Кира уже собиралась пойти посмотреть, что он нашел, когда огромная тень накрыла их. Они быстро обернулись.
Весь дверной проем был загроможден громадной тушей Скексиса, смотревшего на них сверху. На лице Камергера было такое выражение, словно он собирался что-то попросить.
Фузгиг мгновенно выпрыгнул через окно и встал там, умоляя Киру последовать за ним. Она уже приготовилась сделать это, посмотрев через плечо на Джена. Тот не сдвинулся с места.
Камергер поднял руку с распростертыми когтями и встал в такой же позе, как и в предыдущую ночь.