Ты сегодня скоро собралась, —
Одевалась нервно, торопливо…
Даже, странно, мне сказала «вас»,
Но сейчас же рассмеялась живо…
Я любил, прощаясь, задержать
Между рук своих твою, сжимая, —
А сегодня еле мог пожать, —
Вся, как тень, прошла ты, ускользая…
Но когда ушла ты от меня, —
Стало все понятно и… бездонно…
Всю я ночь, не потушив огня,
Думал, думал, думал напряженно…
Мой гербариум
Засохла жизнь. Теперь открою я
Души моей гербариум печальный: —
Вот первый мой цветок — Любовь моя,
С ее мечтой, с ее заветной тайной.
О, мой цветок — восторг моих очей,
Источник слез, блаженства и мученья, —
Ты первый вздох прими души моей
И первое мое благословенье!
Второй цветок, то ты — Мечта моя —
Я твоего не пью благоуханья:
Ты так истлел! Тебя коснуться я
Боюсь рукой… О, хрупкое созданье!
Ты счастие мне в жизни заменял,
С тобою знал я дивные мгновенья,
Ты сладок был, ты так благоухал, —
Прими и ты мое благословенье!
Надежда — третий чудный мой цветок,
Смерть и тебя безжалостно сжигает…
Но все ж хранит чуть влаги стебелек,
И лепестков семья не облетает…
Ты дорог мне живучестью своей,
Ты до конца даешь благоуханье.
Благословен и ты душой моей,
Тебе мое последнее дыханье.
О, Вера — ты цветок последний мой, —
Я на тебя смотрю с тоской угрюмой:
Ты горек мне, засохший стебель твой
Волнует ум мучительною думой…
О, как ты был священен, сердцу мил!
Но я тебе не шлю благословенья:
Ты небо взял, а на земле лишил
Последнего святого утешенья!
Ночь
Улица.
Сумрак.
Медлительность.
Тишь.
Слух еще ловит отзвуки дня.
— Что ты, великая, идущая на меня,
В безднах таишь?
Вот ты прижала тени к земле
Зданий громады — хаос во мгле.
Тихо я…
Таю…
Едва различим…
Все, что я знал, разлетелось, как дым.
Страшная высь!
Немые огни!
Канули в бездну протекшие дни.
Все на великом — на Том Берегу.
Нет, я с тобой совладать не могу!
«Все тают дни в недвижном зное…»
Все тают дни в недвижном зное;
Исчахла рожь, трава, цветы;
Кипящей лавой налитое,
Стекает солнце с высоты…
Хотя бы ветра дуновенье!
Повис над полем смертный сон;
Дрожа, от бедного селенья
Унылый в небо поплыл звон…
Погостной церковки ограда
Закопошилась муравьем;
Хоругвей медные оклады
Заколыхались над селом.
И выплыл люд, вспыля дорогу,
К стадам на луг и стал, как вкоп.
И тихо к огненному богу
Запел молитву старый поп.
Дрожащий голос плакал в небо,
Мычало стадо в полусне;
Вздыхал народ в тоске о хлебе,
А небо… плавало в огне…
Побрел народ, пыля дорогу,
К селенью бедному, как сон…
Взывая к огненному богу,
Дрожал, стонал и плакал звон…
«Уютно в памяти моей…»
Уютно в памяти моей:
Святая теплится лампада
Перед обителью твоей,
О детство — тихая отрада!
Молюсь без слов, молюсь душой,
Кому, сказать я не умею,
Но образ матери родной
Как чудо в сердце пламенеет…
На 1910-й год
1
Не полночь бьет: я слышу чей-то голос,
Глухой, сквозь стон, из тьмы идущий зов:
И стынет кровь, и шевелится волос…
Вот призраки кровавые годов,
Годов борьбы проходят предо мною…
Среди других, отмеченных борьбою,
О, я тебя год… 5-й узнаю:
Твой впавший взор еще горит враждою,
Сочится кровь багровою струею
Из темных ран, язвящих грудь твою.
2
Не полночь бьет, — то стоны и проклятья
Звучат из тьмы… Кровавою семьей
Несчастные, замученные братья
Под лязг цепей проходят предо мной…
Встают из тьмы картины избиений
На улице, среди немых строений,
Свидетелей жестокости слепой;
На площадях, на камнях тех ступеней,
Что в храм ведут, в святой алтарь молений,
Где вечный свет горит любви святой.
3
Не полночь бьет: — в груди кипят рыданья…
Я весь дрожу от боли и тоски,
Но на врага в святом негодованье
Не подниму я мстительной руки.
Я духом слаб, моей достанет воли,
Чтоб до конца таить ярмо неволи,
Но злых цепей рабства не разорвать; —
Мечтатель я, в мечтаниях о воле
Я буду выть и корчиться от боли,
Бесплодно жить, бессильно проклинать…
4
Не полночь бьет: я слышу гневный голос,
Карающий, я вижу, смотрит взор:
И стынет кровь и шевелится волос…
Я сознаю весь ужас и позор
Твоих, народ, последних увлечений!
Где красота возвышенных мучений?..
Завещанный святой великий труд?
На грязный пир безумных обольщений
И молодых, и старых поколений
Толпы безумные идут…
5
Чу, полночь бьет… Во мраке нарождаясь,
Своих божков приносит новый год: —
Я вижу, как фиглярствуя, кривляясь,
Толпа, теснясь к ним, жадная идет…
И колпаками глупыми кивает,
И лаврами и розами венчает
Она божков ничтожных, как сама…
В сору, в пыли, забытым дотлевает
Святое знамя… Душно нависает,
Под визг шутов, немая тьма…