Она получила образец ДНК. В своих венах! Она поглотила жизненную силу иного… паразита… и в последующие недели инфекция распространилась по ее телу и разуму, полностью захватив власть.
Телепатические разговоры с ней прекратились, их связь со старшей сестрой исчезла. Милая, застенчивая Тринити уговорила выпустить ее из лаборатории, заразив несколько докторов и охранников. Которые вскоре заболели. Их заперли, изучали, пока они, в конце концов, не сгнили в своих клетках.
Как только Лилика и Джейд обрели свободу, они вышли из лаборатории впервые в своей жизни, надеясь найти и спасти сестру. Но толпа оказалась больше, чем Джейд могла выдержать, натиск мыслей и ведений будущего… зла… сводили ее с ума.
Лилику пристальные взгляды привели в замешательство. В мире, населенном людьми и чужими всех мастей, она и Джейд продолжали оставаться уродами. Подавленные и плохо подготовленные они вернулись в лабораторию.
Вновь грохот.
Лилика проснулась от встряски и резко выпрямилась. Волна головокружения заставила ее рухнуть обратно на матрас. Мягкий матрас, не похожий на жесткую койку института или холодный бетонный пол в ее новой камере.
Камера…
Воспоминания обрушились на нее, вызывая гнев. Девин… Даллас. Дурацкий дротик.
Когда головокружение прошло, она медленно и осторожно села и огляделась. Просторная комната с четырьмя белыми стенами и закрытой металлической дверью. Единственным предметом мебели был матрас, на котором она лежала. Стопка одежды и корзинка с туалетными принадлежностями примостились у подножья.
Не было никаких признаком ее похитителей.
Тошнота подкатила к ее животу, когда Лилика встала на трясущиеся ноги. Глубокий вдох… выдох… Холодный воздух коснулся ее голой кожи. Голой? С колотящимся сердцем она посмотрела вниз. Ее грязный халат исчез, но простой белый лифчик и трусики остались на месте.
Какой их мужчин ее раздел?
Это действительно имеет значение? Когда камеры фиксировали каждый аспект твоей жизни от рождения до совершеннолетия, а группа мужчин и женщин наблюдали за тобой по другую сторону двустороннего стекла, не возникает чувства неловкости.
Равновесие восстановилось, пока Лилика рылась в корзине. Никакой бритвы, только мыло и лосьоны. Отлично подходит для наведения блеска, но бесполезно для защиты.
И снова раздался грохот.
И она снова подпрыгнула. Звук доносился за дверью.
Она проигнорировала одежду. Бесчисленное количество раз в институте ее комбинезоны стирали с химикатами, предназначенными для изменения ее душевного состояния. Лилика тихо пересекла комнату и потрогала дверную ручку. Не заперто. Таргон и Аркадианец были подозрительными ублюдками, они бы не доверили ей и пуговицы, не говоря уже о том, чтобы дать свободу действий там, где она находилась.
Если бы они хотели заблокировать дверь, то так бы и сделали. Ни один из них не совершил бы такую критическую ошибку. Итак, это какая-то ловушка.
Она призвала силу, чтобы передать мысль Джейд.
— Меня перевезли в новое место. Не знаю, где я и что планируется, но нашла мужчину с голубыми глазами. —
В отличие от предыдущего раза, сила иссякла прежде, чем Лилика успела передать мысль, и заставила ее нахмуриться. Она попыталась еще раз… с тем же результатом. Подождала одну минуту… две… глубоко вдохнула, надеясь на ответ, но получила в ответ только тишину. Лилика сжала кулаки. Что Даллас и Девин сделали с ней?
Она не могла рисковать и пытаться снова, иначе не останется сил против похитителей.
Когда она прокралась в коридор, гнев, с которым она жила большую часть своей жизни, вспыхнул с новой силой. Мужчины планировали убить Тринити. Они должны умереть… но только после того, как они помогут ей найти Тринити.
«Нет. Не могу так рисковать».
Никогда не жди, чтобы убить. Упущенные возможности приводили к последующим сожалениям.
Ее похитители должны умереть, и они умрут.
Запах теплого сиропа и… Лилика принюхалась… малинового джема пропитал воздух, но ощущался еще более сладкий аромат… тот, с которым она встретилась в камере, когда прибыл Даллас.
Он здесь.
Ее охватило чувство нетерпения и возбуждения… что еще больше разозлило Лилику. Она двинулась вперед быстрее, отмечая по пути детали. Стены были такими же голыми, как в лаборатории, которая была для нее одновременно и адом, и домом. Единственным домом, какой она знала. За углом оказалась гостиная, в которой стояли только два раскладных стула, прибитые гвоздями.