«Это должно быть незаконно».
— Именно, — подтвердил Даллас.
Сотрясаемая дрожью, она прижалась к нему… к его пульсирующему члену… и облизнула губы.
Он подавил стон.
— Ты хочешь переспать со мной, — сказала Лилика, — но ничего обо мне не знаешь.
— Мне не обязательно знать тебя, чтобы хотеть.
Желание начало угасать.
— Если ты не знаешь меня, то и не хочешь. Не настоящую меня. Ты просто жаждешь мое тело.
Его взгляд скользнул по ней.
— Разве меня можно винить? Это тело прекрасно.
«Угасает, угасает».
— Красота увядает. Как и чувства.
Ладно. Очарование на нее не действует. Принято.
— Я наблюдал за тобой с Девином. В какой-то степени я тебя знаю. Ты решительная, одаренная, смертоносная. Ты не пасуешь перед страхом, а преодолеваешь его.
Иии желание вновь разгорелось, вызывая у него чувство, словно он завоевал мир. Но все испарилось в мгновение ока.
— Ты планируешь навредить Тринити, поэтому могу пообещать тебе только одно: тебе не понравится то, что ты обо мне узнаешь.
Идеальная зацепка для его плана. Пора приниматься за работу.
— Что бы ты сделала, если бы я пообещал не причинять ей вреда?
Обещание, которое он мог дать и честно сдержать. Ему не нужно причинять боль женщине, чтобы убить. То есть, когда А.У.Ч. выяснит способ, как от нее избавиться.
Удивление смягчило неземные черты Лилики, но она сохранила свое жесткую позицию.
— Я тебе не верю.
— Кое-что тебе следует знать обо мне. Я никогда не лгу. Переплетение правды и лжи слишком сложный процесс для моего бедного мужского мозга.
Именно это он делал прямо сейчас?
— Думаю, это первая честная вещь, которую ты сказал. Про свой бедный мозг. — Она погладила его по макушке и добавила. — Хотя я восхищаюсь правдивостью всеми фибрами своего существа, я не ослеплена этим. Даже лжецы утверждают, что говорят правду. Единственный способ помешать тебе убить Тринити — убить тебя, так что я это сделаю.
Ее признание его ошеломило. Зачем раскрывать свои намерения? Почему бы не застать врасплох?
Почему его член стал еще тверже?
— Она так много для тебя значит? — спросил Даллас. — Даже не смотря на свою болезнь, которую она с радостью распространяет среди других? Невинных людей?
Ее взгляд задержался на нем на секунду, прежде чем скользнуть… прежде чем скрыть вспышку вины и раскаяния?
— Ты не знаешь, как она заболела.
— А ты?
Вместо ответа она вздернула подбородок.
«Приму это за положительный ответ».
— Я представитель закона. Агент А.У.Ч. Некоторые называют меня суперагентом.
— Под некоторыми ты подразумеваешь себя?
Он продолжил, будто Лилика ничего не говорила.
— Напав на меня, ты получишь ярлык хищного иного и подпишешь себе смертный приговор. Но, если хочешь рискнуть, то знай, что я наиболее уязвим после секса. Чем сильнее оргазм, тем я слабее.
Ее взгляд вернулся к его лицу. Она изучала его губы, затем глаза, затем вновь губы. Лилика сглотнула, воздух между ними сгустился и потрескивал. Всегда потрескивал. Ее сладостный аромат усилился, восхитительное дуновение, за которым, как ему казалось, он бы последовал на край света.
«Уже пристрастился…»
— Забудь о Тринити, — сказал Даллас, скрипнув зубами. Прежде чем она успела возразить, добавил: — Только на следующие несколько минут. — Он вспомнил видение с ней и решил использовать ее слова против нее самой. — Прямо сейчас я просто мужчина, а ты просто женщина.
— Но ты не просто мужчина, а я не просто женщина.
— Мы притворяемся. — Он коснулся кончика ее носа своим носом.
Она закрыла глаза, ее ресницы отбрасывали тени на щеки, и подалась вперед, словно ища еще одного прикосновения. Когда он подарил ей его, Лилика наградила его сексуальным мурлыканьем, не менее возбуждающим, чем ласка.
— Я не знаю, как притворяться. — Ее веки распахнулись, открывая омуты тоски и замешательства. — Я даже не знаю, почему мы хотим это сделать.
Его грудь пронзила острая боль. Она действительно не знает?
— Мы притворяемся, потому что это забавно… а хотим сделать это, потому что желаем друг друга и отчаянно нуждаемся в предлоге, чтобы прикоснуться.
Ее взгляд вернулся к его губам и задержался там.
— Я не хочу тебя… не должна хотеть… но я хочу знать, каково целоваться.
Она прошептала последнее слово с благоговением.
Лилика никогда не целовалась? Нет. Черт, нет. Она играла с ним. Точно играла. Но он притворится, что поверил. Сделает все, чтобы узнать ее на вкус.
— Позволь мне тебя научить. — Он склонил голову, движимый ненасытным голодом, который он больше не мог сдерживать. — Если ты меня укусишь…